Тиффани проследовала за Лукасом до конца коридора, где он открыл дверь в комнату, явно когда-то бывшую офисом. Она вошла, и он проследовал за ней. Адреналин зашкаливал. Звук закрывающейся двери показался ей звуком смертоносной стрелы, вложенной в арбалет.
Первый звоночек, что их план пошел коту под хвост.
Дэймон ехал в первом из четырех фургонов Карателей. Он сидел рядом с лидером команды технической поддержки, уставившись в экран слежения. Судя по карте, несколько минут назад Джанетт припарковалась около заброшенного склада недалеко от Брайтона, пригорода Рочестера.
Благодаря тихим гибридным моторам, они окружили склад незамеченными. Хотя Дэймон оставался спокойным и сосредоточенным на рейде, мысли его крутились вокруг Тиффани и опасности, которая ей грозит. Он не мог вытеснить из памяти их последние мгновения вместе. Она точно знала, что он пытался сказать, и, несмотря на то, что слова все еще отказывались слетать с языка, все же позаботилась о нем.
Черт бы побрал его эмоциональную сдержанность! Если что-то случится, и он никогда не признается ей в любви, то он никогда себе этого не простит. Его ошибка будет преследовать его до конца дней.
«Черт».
Он не мог позволить себе так думать.
«С ней ничего не случится».
Ее безопасность для него на первом месте.
— Все подразделения на местах, — послышался приглушенный голос в радио Дэймона.
Он нажал на кнопку для подтверждения.
— Понял. Технический отряд, выдвигайтесь.
Осторожно, не создавая лишнего шума, один из его техников-охотников отодвинул дверь фургона. Он и еще двое охотников спрыгнули, держа в руках высокочувствительный тепловой датчик. Втроем они обежали здание, устанавливая оборудование.
— Оперативник, — послышался шепот снаружи фургона.
Дэймон обернулся.
«Черт».
Снаружи стоял сержант в полном обмундировании и, судя по выпуклостям под короткой кожаной курткой, вооруженный до зубов.
Он забрался в машину и сел рядом с Дэймоном. Тот коротко кивнул своему командиру.
— Добрый вечер, сержант. При всем уважении, могу я спросить, зачем вы здесь?
Сержант припечатал Дэймона взглядом, который говорил либо о надоедливости охотника, либо: «а сам как думаешь, зачем я здесь, идиот?»
После долгого молчания он ответил:
— Чтобы убедиться, что все идет гладко, опер.
Дэймон твердо встретил его взгляд.
— При всем уважении, сэр, я могу…
Сержант ткнул пальцем в грудь Дэймона. Если бы он не говорил шепотом, то орал бы, как обычно.
— Не говори мне, что ты можешь, а чего нет, Брок. Я знаю, ты можешь справиться, иначе я бы не доверил тебе это дело? Я здесь, чтобы убедиться, что ты не крикнешь «вперед!» раньше положенного. Я не могу позволить тебе допустить осечку. Я не кретин. Думаешь, я забыл, что это твое первое дело после потери опера Солоу? Уже не говоря о том, что там внутри сестра опера Солоу. Женщина, которую ты любишь, Брок. Не думай, что я не знаю.
Дэймон нахмурился. Черт. Сержант всегда чертовски догадлив. Это бесило Дэймона, но в то же время внушало уважение. Сержант действовал ему на нервы, но именно он сделал из Дэймона охотника, каким он теперь являлся. И за одно это Дэймон относился к сержанту как к отцу. Да и сам сержант воспринимал Дэймона как приемного сына, всегда ставя его в сложные ситуации, потому что всегда ожидал от него лучших результатов.
Затрещала рация:
— Все готово.
Дэймон нажал три переключателя, подключенных ко второму монитору. На экране загорелся зеленый фасад здания, полускрытый в темноте.
У Дэймона полезли брови на лоб.
— Черт. Не знаю, видел ли я когда-либо столько кровососов в одном месте, — сказал сержант, качая головой.
Дэймон посмотрел на экран. В основной части здания было примерно тридцать вампиров и…
Он замер.
«Трое в дальней?..»
У него перехватило дыхание.
«Это не хорошо».
— Приготовь команду, опер, и сохраняй спокойствие. Мы вытащим ее целой и невредимой, — сказал сержант.
Сердце Тиффани билось в бешенном ритме, когда она обернулась на Лукаса. Пульс гнал кровь, и она ощущала этот ритм во всем теле. Тиффани гордо стояла и смотрела на кровососа. Она ни за что не покажет своего страха.
— В чем дело, Лукас?
Злая ухмылка исказила его лицо.
— В твоем никчемном охотнике, Дэймоне Броке.
Он произнес имя Дэймона так, словно считал его худшим бедствием.