Но «Джим Чи» был всего лишь тем, что его дядя называл «именем белого человека». Его настоящее имя, его тайное имя, его военное имя - Долгий Мыслитель, данное ему Хостином Фрэнком Сэмом Накаи, старшим братом его матери и одним из самых уважаемых певцов среди четырех уголков навахо. С тех пор, как он уехал в Альбукерке, чтобы учиться в Университете Нью-Мексико, он не часто думал о себе как о Долгом мыслителе. Но теперь он это сделал. Он стоял на склоне осыпи выше того места, где он нашел труп Гормана, смотря на хогана Бегая так, как на него смотрели бы навахо. Дверь, выходящая на восток, была закрыта доской. (Он снова запечатал его перед тем, как уйти, устраняя ущерб, нанесенный Шарки.) Дымовое отверстие было закрыто. Чинди, покинувший тело Гормана в момент смерти Гормана, оказался в ловушке внутри - совокупность всего зла в жизни мертвеца, которое не соответствовало Пути Навахо.
Все в тренировках Долгого Мыслителя заставляло его избегать чинди. «Если тебе нужно выйти ночью, иди тихо», - учила его мать. «Чинди блуждают во тьме». И его дядя: «Никогда не произносите имени мертвых. Их чинди
думает, что вы его вызываете. "Он пришел к соглашению с этими призраками в старшей школе и сократил их до рациональных терминов в университете, превратив их во что-то вроде диетических табу евреев и мусульман, демонов христиан. Но из этой осыпи на склоне, в умирающем свете, в мертвой тишине этого осеннего вечера, университетская рациональность была отменена.
У всего этого была и обратная сторона. «Ты сделал это», - говорила Мэри Лэндон. «Когда вы ступили через эту трупную нору, вы доказали, что можете быть навахо на эмоциональном плане, но интеллектуально ассимилированным человеком». А он отвечал: «Нет, Мэри, ты просто не понимаешь», а она говорила…
Он отвернулся от этого и задумался над тем, что узнал. Почти ничего. Он приехал прямо из дома Джозефа Джо и начал свою работу здесь с тщательного обследования свинарника. Он узнал, что Хостин Бегей чаще других принимал ванну, что он держал не только овец, но и коз, и что у него есть две лошади (одна недавно подкованная).
Недавние дополнения к свалке Бегая включали пустую банку из-под сала, пустой мешок из-под муки Шурфайн и консервные банки, в которых хранились персики, взбитая кукуруза, свинина и бобы. В мусоре было сказано, что Бегай окунулся в нюхательный табак (пристрастие, необычное для навахо), что он не употреблял пиво, вино или виски и (судя по выброшенным подушечкам доктора Шолля), что он страдал от бурситов. Ничего из этого не помогло.
Он также не нашел ничего полезного на втором этапе своей охоты, столь же осторожном движении вверх и вниз по арройо за хоганом и по лесистым склонам выше и ниже маленького луга Бегея. Он просто подтвердил то, что узнал во время первоначального осмотра. Бегай, как и следовало ожидать от любого благоразумного пастыря, несколько недель назад вывел свои стада на горные пастбища, прежде чем ранние зимние бури смогли их уловить. А когда он покинул это место, он оседлал только что подкованную лошадь и вел другую, тяжело загруженную. Он направился под гору, вероятно, по какому-то короткому пути, который он знал, чтобы добраться до дороги на Два Серых холма. Возможно, подумал Чи, он сможет пройти по этим следам достаточно далеко, чтобы получить хоть какой-то намек на пункт назначения. Но это казалось невероятным. Время, ветер и засушливый сезон делали выслеживание сомнительным, и даже если бы он мог отследить, его работа, безусловно, просто привела бы его к дороге к торговому посту.
Сегодняшний ветер ненавидит любой следопыт - сухой и абразивный, обдувающий лицо песком и стирающий знаки. Но он утих ближе к вечеру, и теперь полная тишина осенней зоны высокого давления установилась над высокой местностью. Со своего места на склоне осыпи Чи мог видеть через пустую усадьбу Бегея, на сто миль к юго-востоку, вплоть до темно-синего выступа на горизонте, который являлся горой Тейлор, любимой горой Мэри Лэндон. (Теперь Мэри закончила свой школьный день, закончила ужинать, вышла на вечернюю прогулку - вероятно, сидя где-нибудь, глядя на нее с гораздо более близкого расстояния. Чи мог ясно видеть ее, ее глаза, линию ее щеки, ее рот ...)