Агент Шарки вылезал из арройо, шедшего за хоганом. Он кивнул Чи. «Ничего в загоне или загоне для овец», - сказал он. «И навоз выглядит старым».
Чи кивнул в ответ, желая, чтобы он мог вспомнить имя этого человека, и гадая, что означает «старый».
когда он определил помет животных. Вчера или в прошлом году? Но все это его не особо интересовало. Это было делом Шарки, а не его собственным. Горман мог быть навахо по крови, но он был белым по обусловленности и поведению. Пусть белые хоронят белых, как бы там ни было. Ему нужно было вернуться в Шипрок, вернуться к своей работе и своим проблемам. Что он собирался делать с Мэри Лэндон?
Чи пошел по единственному относительно легкому пути к валунам, очень быстро заметив, что угадал. Сюда притащили что-то тяжелое, оставив за собой след из сломанных сорняков и взлохмаченной пыли. Затем Чи заметил прямо вверх по осыпному склону впереди необработанный шрам на том месте, где были выбиты камни - оторванные и отталкиваемые, чтобы гравитация произвела камнепад. Самый простой способ накрыть тело. Потом он увидел синий деним.
Тело положили на каменную плиту, выпавшую из скалы много лет назад. Там труп был вне досягаемости койотов, а камни, придвинутые сверху, защищали его от птиц. Джинсовая ткань, которая привлекла внимание Чи, была низом штанины. Он обошел захоронение, осматривая его. Он не мог видеть ничего из головы и немного тела, только подошву правого ботинка и через щель между камнями кусок плеча синей рубашки.
Что-то беспокоило Чи, что-то не гармонировало с вещами, как должно быть. Что? Он поднялся на склон и осмотрел место захоронения сверху. Просто неестественно выглядящая горка из камней. Он выглянул за его пределы, осматривая дом Хостина Бегея. Солнце встало достаточно высоко над горизонтом, чтобы согреть его лицо. Внизу хоган все еще был в тени. Опрятное место, хорошо сделанное, с хорошо сделанной беседкой для кустарников рядом с ним и довольно новым складом в Монтгомери Уорд, и сварной стойкой для труб для бочек с маслом, в которых Хостин Бегей хранил воду для приготовления пищи и питья, и сарай. в котором он держал корм для своего скота. Хорошее место. За ней, сквозь бахрому пондероза, утреннее солнце освещало катящийся серый бархат бассейна Сан-Хуана. Страна овец - трава буйвола, грама, шалфей, чамиза и змееголов - перемежается высокими черными готическими шпилями Шипрока, а за Шипроком, в 50 милях от нас, пятном, которым отмечены дымовые трубы электростанции Четыре угла.
Чи разглядывал вид, позволяя величию необъятного космоса поднять ему настроение. Но что-то все еще не давало ему покоя. Что-то не подошло. В этой великой гармонии что-то было несогласованным.
Чи снова посмотрел на хоган, изучая его. Тюки находились возле кустовой беседки. Два агента ФБР скрылись из виду - возможно, внутри хогана смерти, где их невежество защищало их от злого умысла чинди Гормана. Идеальный вид. В нем было все. Дрова. Летняя трава. Родниковая вода для домашнего скота в Арройо за хоганом. Красота на участке и в поле зрения. И изоляция, ощущение пространства, которое индейцы пуэбло и белые называли одиночеством, но ценили навахо. Правда, здесь бы зимы стояли снегом, да и были бы лютые холода. Место должно быть на высоте больше 8000 футов. Но хоган был построен для зимы. Должно быть, старику было ужасно трудно отказаться от него. А почему он?
Чи понял, что именно этот вопрос беспокоил его. Почему старик не сделал того, что Дини делали сотни поколений, когда видели приближение смерти? Почему он не вынес умирающего Гормана из хогана, под присмотр Отца Солнца, на чистый воздух? Почему он не сделал для этого родственника ложе смерти под беседкой, где никакими стенами не были бы окружено его чинди, когда смерть высвободила его, где призрак мог бы затеряться в бескрайних небесах? Горман, должно быть, умер медленной, постепенной смертью, вызванной потерянной кровью, внутренними повреждениями и инфекцией. Смерть не была бы для старика чем-то странным. Навахо не были культурой, которая скрывает своих людей в больницах во время их смерти. Человек рос со смертью своих стариков, сопровождая смерть, уважая ее. Бегей, должно быть, часами видел эту смерть, слышал ее в легких Гормана, видел в его глазах. Почему он не вывел человека наружу, как это принято в народе? Почему он позволил этому ценному дому навсегда заразиться призрачной болезнью?