— Да, милая, всего лишь маленькое развлечение, — Габриэль проводит большим пальцем по моей щеке и заключает лицо в ладонях, склоняясь: — Ты меня немного расстроила, малышка, но теперь все в порядке. Видишь? Все хорошо.
Ловлю его дыхание, сжимаясь от ужаса.
— Габриэль… все не в порядке.
Он прикасается губами к моему лбу и шепчет:
— Это нормально, Лив, я только иногда балуюсь.
О Боже… Нет. Хочу оглохнуть, чтобы не слышать этого, ослепнуть, чтобы не видеть, как он убивает себя. Он не осознает, что зависим. И мне безумно страшно, потому что я без понятия, как ему помочь.
Джинет рассказывала, что он сбежал из больницы и потом пропал на пять месяцев, а когда вернулся, выглядел так, будто только и употреблял наркотики. «Когда я нашла его в ванной в бессознательном состоянии… я думала, у него очередной передоз… или… или… он умер», — тихо, сквозь слезы делилась ужасными подробностями подруга, пока меня колотило от паники.
Я смотрю в его стеклянные глаза, и весь страх исчезает — остается жалость. Габриэль давно болен и казнит себя сам, травясь наркотиками. Он нашел в них спасение и губит свою жизнь, отказываясь от будущего.
— Габриэль, — ласково шепчу и дрожащими пальцами касаюсь его щеки. — Ты зависим.
Как только слова растворяются между нами, Лавлес резко отстраняется и злобно бросает:
— Я не зависим! Почему все хотят упечь меня в психушку?! Я знаю, что делаю, и нехер лечить меня своими проповедями!
Горло сдавливает от нехватки воздуха и слез. Это бесполезно. Он не услышит, сколько не тарабань в чертову дверь. Как с ним говорить, если он под действием наркотика? Я не знаю, что делать. Неожиданно на пол падает несколько темных капель. Хмурюсь и поднимаю глаза, чуть не вскрикивая от немого ужаса.
— Кровь… — все, что получается промолвить.
Лавлес дотрагивается к носу и безразлично хрипит:
— Да похеру. Все нормально… Ливия, слышишь, не смотри так, мать твою! Не смотри так на меня!
Сердце разрывает от горечи, когда я вижу его… таким. Сорок минут назад он был нормальным, только злился, а сейчас превратился в пустую оболочку из-за наркотиков. Покусываю нервно губу и ровным голосом произношу:
— Хорошо, только пойдем смоем кровь, ладно?
Осторожно беру его за руку и веду в ванную, включая приглушенный свет. С силой кусаю губы, чтобы не разреветься. Мочу полотенце холодной водой и стираю аккуратно кровь. Габриэль шипит, когда я дотрагиваюсь до носа и тихо выругивается.
— Твою мать, вот дерьмо…
— Прости, — убираю махровую ткань, неожиданно вспоминая тот день, когда он купал меня, пока я пребывала в полумертвом состоянии. Из-за этого становится еще паршивей на душе. Еле сдерживаюсь, чтобы не впасть в истерику.
Стягиваю с него футболку, заляпанную пятнами крови, и слышу, как он бессвязно бормочет.
— Ливия, не оставляй меня.
Глаза и нос щиплет от непролитых слез, сердце разрывает от тоски и жалости. Почему все так? Почему ты это делаешь?
— Просто… будь рядом…
Порывисто обнимаю Габриэля, глядя на белые мраморные стены. Жгучие слезы катятся из глаз, когда он утыкается носом в изгиб моей шеи и шепчет:
— Не закрывай дверь.
Сжимаю глаза и глажу его беспорядочные светлые пряди. Мне так жаль… Мне жаль, что все так, Габриэль, но я попробую достучаться до тебя, слышишь? Я постараюсь помочь и вытащить тебя из бездны. Я постараюсь.
Глава 61. Ночь откровений…
Все мы лжем. Скажу тебе честно, временами мы смеемся и так легко врем. Вот так, это все… Это неправда. Мы носим маски, чтобы скрыть истину. Люди обманывают друг друга, ведь так? Это и вправду так?
Ливия
Не могу уснуть. Сильные впечатления и негативные эмоции до сих пор не угасли. От пережитого стресса внутри все дрожит, накатывают волны мучительных воспоминаний. Смотрю в одну точку, беспрерывно думая только о мертвом взгляде Габриэля. О его словах и тихом голосе, в котором я слышала крик: «Помоги». Страх пробирается глубже и затаивается в уголках души. Я как будто заблудилась в густой лесной чаще, где ветви деревьев поглощают свет, а ночь скрывает выход. Бреду наощупь, но тьма сгущается все больше, ее коварные лапы повсюду, от них не скрыться, но я бегу…
Габриэль лежит рядом, его неровное дыхание обжигает грудь, оседая тяжким грузом на сердце. Иногда он с силой сжимает меня и утыкается лбом в шею, будто ему нехорошо. От постоянных нервов я никак не могу успокоиться и спросить «Все ли нормально?». Этот вопрос звучит слишком фальшиво. Да и нужны ли слова, когда тишина и молчание говорят больше? Если мое присутствие как-то помогает и снимает боль, я буду рядом.