— Я настоящий, Осборн, не привидение, — в воздухе вибрирует его тихий смех.
Тыкаю в парня указательным пальцем и выпускаю медленно воздух из легких.
— Точно, настоящий. Значит, не глюки, — бормочу под громкий гортанный хохот. — А ты точно Габриэль Лавлес?
Он закидывает голову и успокаивается лишь через пару минут, тяжело дыша.
— Хочешь проверить?
Я многозначительно хмыкаю, слыша в его тоне игривые нотки, и откидываюсь на спинку.
— О нет, тут и гадать не надо. Такое в духе Габриэля Лавлеса.
Благодаря прекрасному дню и шампанскому, я не думаю о наркотической зависимости или кошмаре в Неаполе. Меня охватывает небывалое спокойствие и давно забытое чувство умиротворения. По коже пробегает даже волна ностальгических мурашек. Сейчас я чувствую себя как никогда свободной, будто парю где-то над землей. Такие непередаваемые волшебные ощущения. Когда осознаешь, что у тебя есть все и ты уже рад, что дышишь.
— Куда мы едем?
— Увидишь, — загадочно шепчет он, и маленькие феи разлетаются кругом. Сегодня даже Нью-Йорк и его огни кажутся удивительными.
Машина тормозит возле какого-то смутно знакомого здания, но эйфория от удачного дня затмевает разум. Габриэль помогает выбраться из авто и ведет за руку к черному входу. Поднимаемся по лестнице и вот уже знакомое помещение с прозрачным круглым куполом. Полумрак, спокойная музыка и далекие воспоминания окунают с головой в день пятилетней давности.
— Почему мы здесь? — непонимающе шепчу, оглядывая круглый диван и цветы в кадках. Здесь нет лишних предметов декора и нагромождения мебели, будто комната специально создана для откровений. Для романтики и ностальгии.
— Потому что здесь впервые мы узнали друг друга и стали ближе, — его теплое дыхание согревает кожу, оживляя отрывки тех дней.
Как все перевернулось, и многое утекло в небытие. Я изменилась, но не Габриэль. Он остался прежним. Нет, не совсем: более одиноким и отстраненным. Впрочем, я не хочу думать о причине таких изменений. Не сегодня.
— Да, я помню, для тебя это место что-то значит? — наклоняю голову, встречая неоднозначный взгляд Габриэля.
— Считай это моей прихотью.
Точно. Губы расплываются в усмешке — в этом весь Габриэль Лавлес. Действует импульсивно, человек настроения, такой же ветреный и переменчивый. Ураган Лавлес. Он проходит мимо, достает бутылку вина и бокал. Отрицательно качаю головой, когда Габриэль наполняет его и протягивает мне, сам же делает пару глотков из горла.
— Если я выпью еще вина, мой язык будет выдавать все тайны.
— В этом вся фишка, Ливия, — заразительно смеется гитарист, и мне кажется, что сейчас он более искренен.
— Ладно, только потом не жалуйся — это твоя идея, — беру бокал и ловлю хулиганскую улыбочку Лавлеса. Я не против ночи откровений и разговоров, если он расположен слушать мои хмельные мысли.
Удивительно, а ведь когда-то мы легко и непринужденно болтали. Правда, в основном я вела беседу, Габриэль внимательно слушал, что-то уточняя, и лишь иногда делился чем-то личным. Изредка. Поэтому я хватаю эту возможность за хвост. С таким Габриэлем я могу разгружать душу и голову.
Мы громко хохочем, вспоминая тот день: как я неожиданно вырубилась во время ласк; как Лавлес увидел трусики с единорогом, и это стало травмой на всю жизнь; как он проклинал вино «фламинго-обломинго» и мой организм. Столько забавных моментов, которые нас объединяют.
Когда речь заходит о выставке и фото, а шампанское смешивается с вином и смелостью в крови, я расхаживаю перед Лавлесом немного неровной походкой и рассуждаю. Он лежит, подперев голову рукой и явно насмехается. Еще бы, сейчас вино действует не как снотворное.
— Занимаясь проектом «Времена года», я осознала, насколько люблю жизнь и как сильно она коротка, — мню себя великим философом, болтая без умолку. — Выручку с выставки мы отправим детям больных раком. Я думаю, как много могу сделать не только для себя, но и для других, фотографируя. Если моя работа приносит пользу и радость не только мне, окружающим тоже, это мотивирует больше. Мне часто приходят на ум такие мысли: «Черт, почему я не додумалась раньше?». Я каждый раз благодарю судьбу, что занимаюсь фото. Понимаешь?
Он молчит, только по моему телу блуждают его глаза, но подвыпивший мозг слишком возбужден и переполнен энергией, чтобы как-то реагировать на однозначные знаки внимания.
— Мы разные, во мне нет такой необходимости. Я не благотворитель, и попытался сделать что-то хорошее лишь раз в жизни, но этого оказалось недостаточно, — как-то мрачно произносит Габриэль, но я продолжаю бродить туда-сюда босыми ногами и философствовать.