Девушка прижималась спиной к трубе и, уклоняясь, заслоняла лицо от невидимого нападающего!
— Перестань! Не надо!
Джой рванул вперед. Под подошвами кроссовок хрустели, отламывались и съезжали куски черепицы — кто сейчас внизу, тому не повезло! — но он ни разу не поскользнулся. До отмахивающейся от воздуха Инги оставалось всего ничего, когда та, оступившись, потеряла равновесие и поехала вниз по скату крыши.
У Джоя самого сердце оборвалось. Девушка отчаянно цеплялась пальцами за старую черепицу, и вместе с ней, осыпавшейся, сползала все ближе к краю. В последнем прыжке он долбанулся о ту самую трубу, зацепился за нее сгибом локтя и распластался на крыше, протягивая руку.
— Инга!
Елозившая нога девушки наткнулась на хлипкий стержень ограждения, и сползание прекратилось.
Все замерло: Инга, Джой, даже ветер. Он оглох, или смолкли разом все звуки города?
— Инга?
Та шевельнулась, двинула головой. Их взгляды встретились, и внезапно звуки вернулись: шум машин на близком проспекте, ветер, порывами гудящий в проводах, стук крови в его голове и резкие короткие вдохи-всхлипы девушки…
— Инга, — позвал он. Хотел ласково, не получилось — горло перетягивала стальная проволока страха. — Инга, не шевелись. Я сейчас до тебя дотянусь. Смотри на меня.
Она и смотрела. Смотрела, но не видела. Если сейчас потеряет сознание — всё.
Замершие, огромные от ужаса глаза закрылись, а когда открылись вновь, взгляд заметался — вверх-вниз. К небу.
— Уйди… — выдавила она, и Джой замер от неожиданности, распластавшись на хрупком льду крыши. — Уйди… что я тебе сделала…
Эта сволочь до сих пор от нее не отстал? Чего он добивается — чтобы она тоже свалилась с крыши?!
— Инга! — повелительно позвал Джой. — Инга! Гляди на меня! Ну!
— Уйди-и-и…
— Не смотри на него! Смотри на меня! Ты меня слышишь?
Инга втянула голову в воротник, словно прячась от них обоих. Волосы ее взлетели под порывом ветра, которого не было, — или кто-то просто дернул за них. Пальцы, вцепившиеся в обрешетку, оголенную слетевшей черепицей, начали по одному разгибаться…
— Инга!
Ухватить запястье мгновением раньше, чем они разжались окончательно. Антенна гнется, но не ломается, простите, если кто еще пользуется коллективной… Рука мгновенно застывает, холод замораживает кровь и мышцы, с хрустом вминает в крышу их сцепленные пальцы… Это что… тот мелкий подонок?!
Да помоги же мне!
Вряд ли он это крикнул, но Инга услышала. Медленно, не поднимая головы, протянула правую руку, нащупала, вновь ухватилась за брус. Молодец девочка, а теперь так же медленно и осторожно подтягиваемся вверх, я тебя держу, вот та-ак… передышка, пока я сам отползу и закреплюсь попрочнее. А теперь отталкивайся от ограды… не бойся, я тебя держу… Ну!
Наливать ей коньяк было ошибкой. Джой опрометчиво понадеялся на его согревающее и успокаивающее действие. Ингу действительно перестало трясти, и она действительно вышла из своего заторможенного (как он определил, полукоматозного) состояния.
Зато тут же разрыдалась.
Вообще-то он ожидал истерики еще там, на крыше. Инга дрожала в его руках, но молчала. На вопросы и команды реагировала хоть и с опозданием, но адекватно. Он сам на некоторое время подвис, соображая, как теперь спускаться — то ли лезть в слуховое окно на чердак, а там искать открытые люки… черта с два их найдешь в связи с антитеррористической безопасностью! То ли вообще спасателей вызывать, чтобы снимали их толпой и со страховкой. Но, к его изумлению и облегчению, Инга согласилась спуститься по пожарной лестнице. Он обещал, что пойдет первым и проследит за ней — будет сам ставить ее ноги на ступеньки. Спохватился перед спуском:
— А этот… пацан еще здесь?
Инга обвела медленным взглядом крышу. Ответила ровно:
— Нет. Уже нет.
Спустились они хоть и медленно, но без происшествий. Когда Джой сказал, что отвезет ее к себе, Инга только кивнула. И так же кивала на вопросы, все ли с ней нормально, по дороге.
Он помог ей разуться, провел, усадил, накинул одеяло прямо поверх куртки. Сказав: «Счас», — бросился на кухню в поисках успокоительного. Валерьянки и прочих ритуальных капель у него не водилось. Детско-подростковые истерики Янки мама всегда отпаивала теплым молоком, но у найденного в холодильнике срок годности уже зашкаливал. Остается традиционное средство на все случаи жизни — спиртное. Джой плеснул себе щедро, принял, не отходя от кассы, и понесся обратно.
Инга по-прежнему неподвижно сидела на кровати — он запоздало спохватился, что привел ее в собственную спальню. Сунул бокал ей в руки, страхуя ладонями, поднес ко рту. Выпила, не морщась, — похоже, и не заметила, что именно. Джой сел рядом. Поболтал янтарную жидкость в своем бокале. Подождал пару минут и спросил: