– Клеопатра? – Бесподобный замер. – Серьезно? Нам же начинать через два часа, а я не играл ее с самой весны. Могли бы хоть предупредить.
– Не вините вестника. Остальные только сейчас начали учить свои роли.
Подозвав другого парня, Бесподобный всучил ему мешок и бадью. Потом открыл неприметную дверь в задней стене сцены и провел Шэй в комнатушку. В этой крошечной артистической каморке, чья высота сильно превосходила ее длину и ширину, повсюду темнели засохшие бурые пятна пролитого эля. В еще более тусклом, чем в зале, свете два мальчика, сидя друг напротив друга, пытались выучить свои роли. Бесподобный, зажигая свечи в стенных подсвечниках по обе стороны от посеребренного зеркала, недовольно бурчал себе под нос:
– Клеопатра… Бьюсь об заклад, костюм уже провонял как помойка. Да еще надо успеть нанести чертов грим. Ты ведь останешься, правда? – спросил он, повернувшись к Шэй, и она вдруг осознала, что кивнула, сама не понимая почему. Присев около другого зеркала, она наблюдала, как он готовится к выступлению. Бесподобный зачерпнул двумя пальцами густой крем цвета сливы из большой склянки и начал размазывать ее по лицу. Перед ним стояло много разноцветных склянок: ярко-красный грим он грубо нанес на губы и вокруг глаз, что сразу резко изменило черты его лица, и добавил на скулы и лоб желтого оттенка, слегка поправившего дело. Гримируясь, он так тихо бубнил текст роли, что Шэй пришлось приглядываться к движению его губ, чтобы разобрать слова.
– «О, и пусть не смежит эти вежды сон, поколь клинок не пронзит чародея!» – живое пламя свечей подчеркнуло напряженную выразительность его лица. Еще до грима его черты выглядели графично: четкие дуги бровей и очертания губ, острые скулы и прямой нос. Его кожа отличалась глубокой белизной первых весенних грибов, аристократической бледностью. Шэй знала, что некоторые мальчики из труппы театра Блэкфрайерс происходили из семей джентри[3], их купили или попросту украли. На некоторых благополучных улицах вид лошадей владельца этого театра, украшенных черными плюмажами, вызывал тот же ужас, что и приставы в тех краях, где она росла. Бесподобный хорошо говорил, одевался еще лучше, и его руки выглядели так, будто никогда не знали тяжелой работы, но Шэй все-таки сомневалась в его благородном происхождении. В нем жила настороженная готовность к любой опасности, чего она никогда не замечала у богачей.
Размеры комнатушки и наличие в ней зеркал означали, что Шэй испытала серьезные трудности, не зная, куда отвести взгляд от раздевавшегося Бесподобного. Хотя его самого ее присутствие, казалось, совершенно не волновало. Однако на нее произвело волнующее впечатление его ладно скроенное тело. Белая кожа и рельефно очерченные, как древесные корни, мускулы. Плоский живот и все прочее в полном порядке. Он облачился в черный с золотом наряд. Черные чулки, черное платье и золотые ленты на висках, запястьях и лодыжках. В зеркальной темноте его тело исчезло, сияло лишь раскрашенное лицо. И сама фигура обрела новую женственную гибкость. Мальчики в углу, опустившись на колени, принялись молиться, держа руки на плечах друг у друга. Кончиком меча Бесподобный подцепил шапку одного парня и без единого слова опустил ее на голову Шэй. В комнатушку молча принесли цветы, но их никто не удостоил вниманием. Бесподобный отвесил молчаливый поклон отражавшемуся в зеркале мавру, он полировал трубу, поворачивая ее так и этак, чтобы проверить качество блеска. И Шэй вдруг осознала, что этот трубач был первым взрослым, увиденным ею за кулисами. Дверца на сцену вновь открылась и впустила с волной шума паренька, бившегося до того в поединке на мечах.
– Скоро твой выход, Бесподобный, – сообщил он, – похоже, опять все места проданы. Кстати Уэстленд и Родриго собираются зайти за кулисы, поздороваться.
Придирчиво оглядев себя в зеркале, Бесподобный вздохнул.
– Гребаные стервятники. Почему они не могут подождать до конца, как все остальные кровопийцы?
– Не скули, они привели богатых друзей. И вообще, у них, как говорится, «острые взгляды, тупые ножи».
Повторив конец его фразы, Бесподобный вдруг добавил:
– Погоди, Трасселл, познакомься с моим другом, его зовут Шэй. Откуда он может посмотреть нашу игру?
Шэй не просила разрешения остаться на представление. Трасселл окинул ее тем сомнительным взглядом, каким они частенько обменивались друг с другом. И взгляд этот пытался узнать: «Откуда же взялся этот тип? И куда его можно посадить?» Он выглядел тощим и костлявым, с рыбьими глазами и всклокоченной шевелюрой.