Комната за аркой была почти полностью уставлена предметами сотни различных культур, связанных с дюжиной рас. Большая их часть грудами лежала на полу, словно музейная куча мусора, и представляла собой гремучую смесь стилей, веяний, причуд и философских направлений таких же древних, как сам Ультве.
— Зачем? — спросила она, не оборачиваясь. — Какой смысл иметь столько... всякого?
— Знаки верности. Покровительственные дары художников. Объекты психического значения, которые я использовал, чтобы отследить судьбы. Завещанные артефакты. Взятки от послов. Погребальный инвентарь. Подарки почитателей. Предметы, по рассеянности оставленные гостями. Позаимствованные вещи, о которых все забыли. — Ясновидец пожал плечами, но его тяжелые одеяния едва шевельнулись. Ощущая его настроение и характер мыслей через их взаимную связь с Иннеадом, Иврайна уловила слабый отголосок древней боли в теле и душе. — У меня есть еще одна башня с дюжиной комнат, заполненных такими же следами моей долгой жизни.
— Я все время забываю, как много тебе лет, — промолвила Иврайна. Она вновь села и раскрыла веер на манер придворной кабалитки. Она глядела на провидца поверх зубчатого края веера, пряча ухмылку. — Как ужасно много тебе лет.
— Достаточно, чтобы не обмениваться насмешками с такими, как ты, — ответил Эльдрад с толикой юмора в голосе.
Затем он снова помрачнел, закатал рукав и снял перчатку. Его рука отличалась бледностью, и под ней ярко блестели кристаллические вены. Проклятие всех провидцев заключалось в том, что в конце концов они становились единым целым с бесконечной цепью своего искусственного мира. Никто не знал, кроме самого Эльдрада и, вероятно, Иннеада, каким образом ясновидец так долго ускользал от мрачной участи, но сам он не раздавал свои секреты направо и налево. И все же рок ухватился за него: холодное касание кристаллического провидца медленно леденило Эльдрада, пусть и с большим опозданием.
— Становится все труднее, — признался владыка провидцев иннари. — Теперь каждые сутки новая частица кристалла заменяет еще один потерянный осколок меня.
— Так вот почему ты осмелился отправиться на Когерию? — спросила Иврайна, удивленная внезапному озарению.
Ясновидец вновь пожал плечами:
— Если бы я действительно так хорошо знал себя, возможно, я был бы рад зачахнуть еще столетие назад.
— Однако ты желаешь прожить подольше, чтобы узреть возрождение Иннеада.
— Не ради себя, — сказал он. — Не для того, чтобы спасти себя, если ты это имеешь в виду. Я долго работал над тем, чтобы избавить наш народ от судьбы, которую мы сами и сотворили, и моя душа успокоилась бы, если бы эти труды принесли плоды.
— Принесли. Они во мне. Я Открывающая Седьмого Пути, и я найду последний меч старухи и сделаю все, чтобы Иннеад восстал из мертвых.
— Иврайна, множество неясностей затуманивают твой путь. Если бы я только знал, какой курс избрать для тебя, клянусь, я бы направлял каждый твой шаг. Но Вселенная работает совсем не так. Мы можем бросить вызов фатуму, заключить сделку с Морай-Хег, чтобы отрезать нить короче или длиннее, угомонить баньши и уклониться от клинка Кхаина. Подобное в наших силах, но мы не можем остановить смерть. И именно по этой дороге ты и идешь, посланница Иннеада. Оттого-то твоя судьба сокрыта за темной погребальной завесой, за которой скрываются события, известные лишь богам.
Это утверждение тяжким грузом легло на Иврайну. За свою жизнь она примерила на себя немало ролей, в том числе художницы, воина, куртизанки, пирата и гладиаторши, и никогда не испытывала ничего, даже отдаленно похожего на чувство ответственности. Как ни банально бы звучало слово «беззаботный», Иврайна и в самом деле большую часть своей жизни не заботилась об окружающих. Впрочем, и о себе-то не слишком беспокоилась.
Иногда она задавалась вопросом, почему Иннеад выбрал ее. Или, возможно, ее никто не выбирал, и на тот момент она просто оказалась первым попавшимся пригодным сосудом для хлещущей энергии варпа, выпущенной Эльдрадом на Когерии.
Ее размышления прервал оживившийся Ультран. Ясновидец надел перчатку и поднес ладонь к проекционной сфере. Золотая энергия потекла из его прищуренных глаз, и такие же струйки энергии поползли по шару.
Он раскрыл веки шире и уставился на Иврайну. Она увидела, что в его очах из чистого золота проглядывают маленькие черные черепа вместо зрачков, и по ее телу пронеслась дрожь.
— Она идет, — объявил он.