Отис Клайн
Призрачный волкодав
© Otis Adelbert Kline — «The Phantom Wolfhound», 1923
1
Доктор Дорп с неохотой отложил рукопись, над которой работал, закрыл и положил в карман авторучку, а затем поднялся навстречу посетителям.
Он был явно раздражён этим, уже третьим за сегодняшний день, вмешательством в его работу, но раздражение на его лице сменилось приветливой улыбкой, когда он увидел громоздкую фигуру, появившуюся в дверном проёме. Он узнал Гарри Хойна из детективного агентства «Хойн», коренастого мужчину с красным лицом, седые волосы и усы которого свидетельствовали о том, что он уже далеко шагнул за пределы среднего возраста.
Сопровождавший его худощавый, сутулый человек был совершенно незнаком доктору. У него была бледная кожа, ястребиные черты лица, маленькие змеиные глазки, странно поблёскивавшие в глубоких глазницах, и длинные костлявые пальцы, напоминавшие птичьи когти.
— Здравствуйте, док, — добродушно прогудел детектив, пожимая руку хозяина своей огромной мускулистой лапищей. — Познакомьтесь, это мистер Рицкий.
Доктор почувствовал холод, когда пожал незнакомцу руку, как бы подтверждая знакомство. Был ли причиной этого ощущения контраст между этими холодными пальцами и сильными тёплыми пальцами детектива? Он не знал, но почему-то инстинктивно невзлюбил мистера Рицкого.
— У меня для вас странное дело, док, — сказал Хойн, беря предложенную сигару и зажав её зубами, так и не раскурив. — Просто ваша специальность — призраки и всё такое. Я сказал мистеру Рицкому, что вы единственный человек, который сможет разгадать эту тайну. Я был у него дома вчера вечером, и эта штука меня поразила— слишком невещественная, слишком, чёрт возьми, неуловимо нереальная. И всё же я готов поклясться, что там что-то было. Я слышал что-то, но оно ушло и не оставило следов. Когда дело доходит до отпечатков пальцев и тому подобного, вы знаете, я не совсем тупица, но должен признать, что это, чем бы оно ни было, совершенно сбило меня с толку.
Рицкий отказался от сигары, сказав, что не смеет курить из-за проблем с сердцем. Доктор тщательно выбрал одну, тщательно раскурил её, с наслаждением затянулся и откинулся на спинку кресла с выражением нетерпеливого предвкушения в глазах.
— Что же произошло прошлой ночью? — спросил он.
— Наверное, лучше начать с самого начала, — сказал Хойн. — Видите ли, с этим делом связана целая история, и мистер Рицкий сможет рассказать её лучше, чем я. Не бойтесь выложить ему всё начистоту, мистер Рицкий. Доктор знает всё о таких вещах — даже написал о них книгу. Постойте… как называлась эта книга, док?
— «Исследования феномена материализации».
— Точно! Никак не могу запомнить название. В любом случае, мистер Рицкий, расскажите ему свою историю и задайте все интересующие вас вопросы. Он главный специалист по таким делам.
Рицкий некоторое время изучал свои похожие на когти руки, сжимая и разжимая костлявые пальцы. Внезапно он поднял глаза.
— А у животных есть бессмертные души? — с тревогой спросил он.
— Боюсь, вы сильно переоценили меня, как регистратора научных фактов, — ответил доктор, слегка улыбнувшись. — Честно говоря, я не знаю. Я не думаю, что кто-то знает. Большинство людей думают, что не знают, и я склоняюсь к этому мнению.
— Значит, такого явления, как призрак… собаки быть не может?
— Я бы так не сказал. Нет ничего невозможного. Как сказал Шекспир: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Однако я бы счёл материализацию бестелесного духа собаки или любого другого низшего животного крайне маловероятной.
— Но если бы вы увидели это собственными глазами…
— Я, вероятно, был бы склонен усомниться в свидетельствах своих органов чувств. Вы его видели?
— Видел ли я его? — простонал Рицкий. — Боже правый, я бы отдал всё до последнего цента, чтобы избавиться от этой штуки! В течение двух лет он превращал мои ночи в ад! Из совершенно здорового, нормального человека я превратился в физическую развалину. Иногда мне кажется, что я теряю рассудок. Если это не остановить, то я либо умру, либо сойду с ума.
Он закрыл лицо руками.
— Это очень странно, — сказал доктор. — Вы говорите, что видение впервые побеспокоило вас два года назад?
— Не в его нынешнем виде. Но, тем не менее, оно было там. Впервые я увидел его вскоре после того, как убил ту проклятую собаку. Через месяц, если быть точным. Я застрелил её двадцать первого августа, и он, или оно, или что-то ещё, вернулось, чтобы преследовать меня двадцать первого сентября.