— Я попытался, но, насколько я мог судить, там ничего не было, кроме скулежа собаки.
— Где вы были, когда услышали шум?
— Рицкий ушёл на покой. Я спал в кресле в его комнате. Около двух часов меня разбудил скулящий звук, негромкий, но отчётливо слышимый. Затем я услышал крик Рицкого. Мгновение спустя он включил свет и сел на кровать, дрожа с головы до ног, на лбу у него выступили капельки пота. «Вы её видели?» — спросил он меня. «Кого видел?» — уточнил я. «Собаку». Я сказал ему, что ничего не видел, но шум слышал довольно хорошо. Между нами говоря, мне показалось, что на секунду я увидел белую вспышку рядом с его кроватью, но я не могу в этом поклясться.
— Сегодня вечером нам не придётся доверять своим глазам, — сказал доктор. — На этот случай у меня припасены три глаза, которые не пострадают от истерии и не будут регистрировать галлюцинации.
— Три глаза? О чём вы говорите?
— О камерах, конечно.
— Но как…
— Подождите, пока мы туда доберёмся. Я вам всё покажу.
Через некоторое время их впустила в квартиру домработница, флегматичная женщина лет шестидесяти или около того. Рицкий представил им свою племянницу, изящную школьницу с мечтательными глазами и шелковистыми золотистыми локонами, которые блестели на фоне бледной кожи.
— Если вы не возражаете, — сказал доктор, — мы сейчас же всё осмотрим. Потребуется некоторое время, чтобы установить проводку и сделать другие необходимые приготовления.
Рицкий показал им просторную, обставленную с хорошим вкусом и художественно оформленную квартиру. Планировка была довольно простой и заурядной. Сначала шла большая гостиная, которая занимала всю переднюю часть жилища. Справа от неё была столовая, а в центре — коридор, который вёл в заднюю часть здания. За столовой находилась кухня, а за ней — комната для прислуги. Спальня Рицкого находилась прямо напротив столовой, через холл. Затем шли спальня его племянницы, спальня для гостей и ванная. Каждая из трёх спален, расположенных в передней части, была оборудована отдельной ванной и большим шкафом для одежды.
Доктор начал с установки трёх камер в комнате Рицкого, закрепив их на стене таким образом, чтобы они были направлены на кровать с трёх сторон. Хорошенько сфокусировав их, он установил вспышку на складной штатив и так же направил её на кровать.
Комната освещалась подвешенной к потолку алебастровой лампой, которую можно было включать или выключать с помощью выключателя у кровати. Кроме того, в комнате было два настенных светильника, по одному с каждой стороны туалетного столика, и небольшая лампа для чтения на столике в углу. Эти последние три источника света приводились в действие с помощью отдельных шнуров.
Рицкий раздобыл для него стремянку и, выключив подвесной светильник, выкрутил одну из лампочек из патрона и вкрутил вместо неё четырёхстороннюю розетку. От этой розетки он протянул провода вдоль потолка и вниз по стене к трём камерам и вспышке. К тому времени, когда все приготовления были закончены, мисс Роджерс и домработница удалились.
Хойн с искренним восхищением осмотрел проделанную работу.
— Если в этой комнате что-то появится, стоит Рицкому повернуть выключатель, как три механических глаза обязательно это заметят, — с энтузиазмом сказал он.
— Итак, мистер Рицкий, — начал доктор, — я хочу, чтобы вы полностью доверились нам этой ночью. Сохраняйте спокойствие, ничего не бойтесь и в точности выполняйте мои инструкции. Я предлагаю вам сейчас лечь в постель и постараться немного поспать. Если видение начнёт беспокоить вас, сделайте то же, что вы делали в прошлом — включите свет. Однако не прикасайтесь к выключателю, пока оно не появится. Проявленные фотопластинки позволят определить, страдаете ли вы от простой галлюцинации, вызванной самовнушением, или же имеет место быть подлинное явление материализации.
Закрыв и заперев окна, они поставили стремянку в коридоре рядом с дверью Рицкого. Затем они получили от него дубликат ключа и попросили его запереться, вынув свой ключ, чтобы они могли попасть внутрь в любое время.
Когда всё было готово, они тихонько вынесли из гостевой спальни в холл два стула и начали своё молчаливое бдение.
3
Мужчины просидели в молчании почти три часа. Доктор, казалось, погрузился в свои мысли, а Хойн нервно жевал свою неизменную незажженную сигару. В доме было тихо, если не считать тиканья часов в холле и ежечасного их перезвона, возвещавшего который час.
Вскоре после того, как часы пробили два, они услышали тихий, едва слышный стон.