— Какой именно?
Хват заискивающе улыбнулся.
— Будь умником, полакомься хотя бы пятком яблок, ладно? Яблоки придают такой дивный привкус мясу! С этими словами полосатое чудище исчезло. Дрожащими руками Грегор включил рацию и обо всем рассказал Арнольду.
— Гм, — откликнулся тот, — Хват — Раковая Шейка, вон оно что! По-моему, это решающее доказательство. Все сходится.
— Да что сходится-то? Что здесь творится?
— Сначала сделай-ка все так, как я прошу. Мне надо самому толком убедиться.
Повинуясь инструкциям Арнольда, Грегор распаковал лабораторное оборудование, извлек всевозможные пробирки, реторты и реактивы. Он смешивал, сливал и переливал, как было ведено, а под конец поставил смесь на огонь.
— Есть, — сказал он, вернувшись к рации, — а теперь объясни-ка, что здесь происходит.
— Пожалуйста. Отыскал я в словаре твой «тгасклит». В опалианском. Слово это означает «многозубый призрак».
Солнцепоклонники-то родом с Опала. Тебе это ни о чем не говорит?
— Их поубивал отечественный призрак, — не без ехидства ответил Грегор. — Должно быть, прокатился зайцем в их же звездолете. Вероятно, над ним тяготело проклятие, и…
— Успокойся, — перебил Арнольд. — Призраки тут ни при чем. Раствор пока не закипел?
— Нет.
— Скажешь, когда закипит. Так вот, вернемся к ожившей одежде. Тебе она ни о чем не напоминает? Грегор призадумался. — Разве что о детстве… — проговорил он. — Да нет, это же курам на смех.
— Ну-ка, выкладывай, — настаивал Арнольд.
— Мальчишкой я избегал оставлять одежду на стуле. В темноте она вечно напоминала мне то чужого человека, то дракона, то еще какую-нибудь пакость. В детстве, наверное, каждый такое испытывал. Но ведь этим не объяснишь…
— Еще как объяснишь! Вспомнил теперь Хвата — Раковую Шейку?
— Нет. А с чего бы я его теперь вспомнил?
— Да с того, что ты же его и выдумал! Помнишь? Нам было лет по восемь-девять — тебе, мне и Джимми Флинну. Мы выдумали самое жуткое чудище, какое только могли представить; чудище было наше персональное, желало слопать только тебя, меня или Джимми и непременно под шоколадным соусом. Однако право на это оно имело исключительно по первым числам каждого месяца, когда мы приносили домой школьные отметки. Избавиться от чудища можно было только одним способом: произнеся волшебное слово.
Тут Грегор действительно вспомнил и удивился, как бесследно все улетучивается из памяти. Сколько ночей напролет не смыкал он глаз в ожидании Хвата! По сравнению с тогдашними ночными страхами плохие отметки казались сущей чепухой.
— Кипит раствор? — спросил Арнольд.
— Да, — послушно бросив взгляд на реторту, сказал Грегор. — Какого он цвета?
— Зеленовато-синего. Собственно, скорее в синеву, чем… — Все правильно. Можешь выливать. Нужно будет поставить еще кое-какие опыты, но в общем-то орешек мы раскусили.
— То есть как раскусили? Может, все-таки объяснишь толком?
— Да это же проще простого. Животная жизнь на планете отсутствует. Отсутствуют и привидения — по крайней мере настолько могущественные, что способны перебить отряд вооруженных мужчин. Сама собою напрашивается мысль о галлюцинациях, вот я и стал выяснять, что же могло их вызвать. Оказывается, многое. Помимо земных наркотиков, в «Каталоге инопланетных редкоземельных элементов» перечислено свыше десятка галлюциногенных газов. Есть там и депрессанты, и стимуляторы; едва вдохнешь — сразу вообразишь себя гением, червем или орлом. А этот, судя по твоему описанию, соответствует газу, который в каталоге фигурирует как лонгстед-42. Тяжелый, прозрачный газ без запаха, физиологически безвреден. Стимулирует воображение.
— Значит, по-твоему, я жертва галлюцинаций? Да уверяю тебя…
— Не так все просто, — прервал его Арнольд. — Лонгстед-42 воздействует непосредственно на подсознание. Он растормаживает самые острые подсознательные страхи, оживляет все то, чего ты в детстве панически боялся и что с тех пор в себе подавлял. Одушевляет страхи. Вот это ты и видел.
— А на самом деле там ничего и нет? — переспросил Грегор.
— Никаких физических тел. Но галлюцинации достаточно реальны для того, кто их ощущает.
Грегор потянулся за непочатой бутылкой бренди. Такую новость следовало обмыть.
— Оздоровить Призрак-5 нетрудно, — уверенно продолжал Арнольд. — Без особых хлопот переведем лонгстед-42 в связанное состояние. А там — богатство!
Грегор предложил было тост, как вдруг его пронизала холодящая душу мысль:
— Если это всего лишь галлюцинация, то что же случилось с переселенцами?
Арнольд ненадолго умолк.
— Допустим, — сказал он наконец, — у лонгстеда есть тенденция стимулировать мортидо — волю к смерти. Переселенцы скорее всего посходили с ума. Поубивали друг друга.
— И никто не уцелел?
— Конечно, а что тебя удивляет? Последние из выживших покончили с собой или же скончались от увечий. Да ты о том меньше всего тревожься. Я без промедления фрахтую корабль и вылетаю для проведения опытов. Успокойся. Через денек — другой вывезу тебя оттуда.
Грегор дал отбой. На ночь он позволил себе допить бутылку бренди. Разве ему не причитается? Тайна Призрака-5 раскрыта, компаньонов ждет богатство. Скоро и Грегор в состоянии будет нанимать людей, пускай высаживаются на неведомых планетах, а уж он берется инструктировать их по радио.
Назавтра он проснулся поздно, с тяжелой головой. Корабль Арнольда еще не прибыл; Грегор упаковал оборудование и уселся в ожидании. К вечеру корабля все не было. Грегор посидел на пороге, полюбовался закатом, потом вошел в домик и приготовил себе ужин.
На душе все еще было тяжело из-за неразгаданной тайны переселенцев, но Грегор решил попусту не волноваться. Наверняка отыщется убедительное объяснение.
После ужина он прилег на койку и только смежил веки, как услышал деликатное покашливание.
— Привет, — поздоровался Хват — Раковая Шейка. Персональная, глубоко интимная галлюцинация вернулась с гастрономическими намерениями!
— Привет, дружище, — радостно откликнулся Грегор, не испытав даже тени страха или тревоги.
— Яблочками-то подкормился?
— Ох, извини. Упустил из виду.
— Ну, не беда. — Хват старательно скрывал свое разочарование. — Я прихватил шоколадный соус. — Он взболтнул жестянку.
Грегор расплылся в улыбке.
— Иди гуляй, — сказал он. — Я ведь знаю, ты всего-навсего плод моего воображения. Причинить мне вред ты бессилен.
— Да я и не собираюсь причинять тебе вред, — утешил Хват. — Я тебя просто-напросто съем.
Он приблизился. Грегор сохранял на лице улыбку и не двигался, хотя Хват на этот раз выглядел уж слишком плотоядно. Хват склонился над койкой и для начала куснул Грегора за руку. Вскочив с койки, Грегор осмотрел якобы укушенную руку На руке остались следы зубов. Из ранки сочилась кровь.. взаправдашняя… его, Грегора, кровь.
Кусал же кто-то колонистов, терзал их, рвал в клочья и потрошил.
Тут же Грегору вспомнился виденный однажды сеанс гипноза. Гипнотизер внушил испытуемому, что прижжет ему рук горящей сигаретой, а прикоснулся кончиком карандаша.
За считанные секунды на руке у испытуемого зловещим багровым пятном вздулся волдырь: испытуемый уверовал будто пострадал от ожога. Если твое подсознание считает тебя мертвым, значит, ты покойник. Если оно страдает от укусов — укусы налицо.
Грегор в Хвата не верит.
Зато верит его подсознание.
Грегор шмыгнул было к двери. Хват преградил ему дорогу Стиснул в мощных лапах и приник к шее.
Волшебное слово! Но какое же?
— Альфойсто! — выкрикнул Грегор.
— Не то слово, — сказал Хват. — Пожалуйста, не дергайся — Регнастикио!
— Нетушки. Перестань лягаться, и все пройдет, не будет боль…
— Вуоршпельхапилио!
Хват истошно заорал от боли и выпустил жертву. Высок подпрыгнув, он растворился в воздухе.
Грегор бессильно плюхнулся на ближайший стул. Чудом спасся. Ведь был на волосок от гибели! Ну и дурацкая смерть выпала бы ему на долю! Это же надо — чтобы тебя прикончило собственное воображение! Хорошо еще, слово вспомнил. Теперь лишь бы Арнольд поторапливался…
Послышался сдавленный ехидный смешок.