Итак, животной жизни на планете нет, так же как нет ни ходячих растений, ни разумных минералов, ни исполинских мозгов, обитающих где-нибудь в тверди Призрака-5 Нет даже луны, где могло бы притаиться подобное существо. А в привидения Грегор не верил. Он знал, что при кропотливом исследовании все сверхъестественные явления сводятся к событиям сугубо естественным. А уж если не сводятся, те сами собой прекращаются. Какой призрак решит топтаться на месте и, стало быть, лезть на глаза неверующему? Как только в замке появляется ученый с кинокамерой и магнитофоном, привидение удаляется на покой.
Значит, остается другой вариант. Предположим, кому-то приглянулась планета, но этот «кто-то» не расположен платить назначенную Фернгромом цену. Разве не может этот «кто-то» затаиться здесь, на облюбованной им планете, и дабы сбить цену, запугивать и убивать переселенцев?
Получается логично. Можно даже объяснить поведение одежды. Статическое электричество…
Перед Грегором воздвиглась какая-то фигура. Как и вчера система охраны не сработала.
Грегор медленно поднял взгляд. Некто, стоящий перед ним, достигал десяти футов в высоту и походил на человека, но только с крокодильей головой. Туловище у него имело малиновый окрас с поперечными вишневыми полосами. В лапе чудище сжимало здоровенную коричневую жестянку.
— Привет, — поздоровалось оно.
— Привет, — сказал Грегор, сглотнув слюну. Бластер лежит на столе, всего в каких-то двух футах. Интересно, перейдет ли чудище в нападение, если потянуться за бластером?
— Как тебя звать? — спросил Грегор со спокойствием, возможным разве только в состоянии сильнейшего шока.
— Я Хват — Раковая Шейка, — представилось чудище. — Хватаю всякие вещи.
— Как интересно! — рука Грегора поползла в сторону бластера.
— Хватаю вещи, именуемые Ричард Грегор, — весело и бесхитростно продолжало чудище, — и поедаю обычно в шоколадном соусе.
Чудище протянуло Грегору жестянку, и тот прочел на этикетке: «Шоколад „Смига“ — превосходный соус к Грегорам, Арнольдам и Флиннам». Пальцы Грегора сомкнулись на бластере. Он уточнил:
— Так ты меня съесть намерен?
— Безусловно, — заверил Хват.
Но Грегор успел завладеть оружием. Он оттянул предохранитель и открыл огонь. Прошив грудь Хвата, заряд опалил пол, стены, а заодно и брови Грегора.
— Меня так не проймешь, — пояснил Хват, — чересчур я высокий.
Бластер выпал из пальцев. Хват склонился над Грегором… — Сегодня я тебя не съем, — предупредил он.
— Не съешь? — выдавил из себя Грегор.
— Нет. Съесть тебя я имею право только завтра, первого мая. Таковы условия. А сейчас я просто зашел попросить тебя об одной услуге.
— Какой именно?
Хват заискивающе улыбнулся.
— Будь умником, полакомься хотя бы пятком яблок, ладно? Яблоки придают такой дивный привкус мясу! С этими словами полосатое чудище исчезло. Дрожащими руками Грегор включил рацию и обо всем рассказал Арнольду.
— Гм, — откликнулся тот, — Хват — Раковая Шейка, вон оно что! По-моему, это решающее доказательство. Все сходится.
— Да что сходится-то? Что здесь творится?
— Сначала сделай-ка все так, как я прошу. Мне надо самому толком убедиться.
Повинуясь инструкциям Арнольда, Грегор распаковал лабораторное оборудование, извлек всевозможные пробирки, реторты и реактивы. Он смешивал, сливал и переливал, как было ведено, а под конец поставил смесь на огонь.
— Есть, — сказал он, вернувшись к рации, — а теперь объясни-ка, что здесь происходит.
— Пожалуйста. Отыскал я в словаре твой «тгасклит». В опалианском. Слово это означает «многозубый призрак».
Солнцепоклонники-то родом с Опала. Тебе это ни о чем не говорит?
— Их поубивал отечественный призрак, — не без ехидства ответил Грегор. — Должно быть, прокатился зайцем в их же звездолете. Вероятно, над ним тяготело проклятие, и…
— Успокойся, — перебил Арнольд. — Призраки тут ни при чем. Раствор пока не закипел?
— Нет.
— Скажешь, когда закипит. Так вот, вернемся к ожившей одежде. Тебе она ни о чем не напоминает? Грегор призадумался. — Разве что о детстве… — проговорил он. — Да нет, это же курам на смех.
— Ну-ка, выкладывай, — настаивал Арнольд.
— Мальчишкой я избегал оставлять одежду на стуле. В темноте она вечно напоминала мне то чужого человека, то дракона, то еще какую-нибудь пакость. В детстве, наверное, каждый такое испытывал. Но ведь этим не объяснишь…
— Еще как объяснишь! Вспомнил теперь Хвата — Раковую Шейку?
— Нет. А с чего бы я его теперь вспомнил?
— Да с того, что ты же его и выдумал! Помнишь? Нам было лет по восемь-девять — тебе, мне и Джимми Флинну. Мы выдумали самое жуткое чудище, какое только могли представить; чудище было наше персональное, желало слопать только тебя, меня или Джимми и непременно под шоколадным соусом. Однако право на это оно имело исключительно по первым числам каждого месяца, когда мы приносили домой школьные отметки. Избавиться от чудища можно было только одним способом: произнеся волшебное слово.