Корделия последовала за ним, еще не зная, что делать дальше. Уже в дверях она увидела его прихрамывающий силуэт на лестничной площадке. И вдруг кто-то с силой отпихнул ее в сторону. Бледная фигура проскочила мимо и бросилась на Гарри. Он взмахнул руками, а потом резко подался вперед, перегнувшись через перила и пытаясь поймать переплет, который уже летел вниз. Одна нога его застряла в решетке лестницы, и на мгновение он как будто завис в воздухе. Если он и издавал какие-то звуки при падении, то они все равно потонули в истошном крике Беатрис, которая уже неслась вниз по лестнице.
На лестничную площадку нижнего этажа упал свет фонаря, и послышались торопливые шаги дяди Теодора. Корделия ринулась было на свет, но, вспомнив, во что она одета, нырнула обратно в темноту коридора и пошла к себе. Нужно было подготовиться к тому, что ей предстояло увидеть.
___
«Одна сбылась». Я нашел недостающие страницы «Призрака». Сидя на корточках возле догорающей свечи, я перевернул последнюю страницу и увидел, что на обороте что-то написано.
Меня зовут Энн Хадерли, и моя сестра Филли — Филлис — заперла меня здесь. Я слышала, как несколько часов назад хлопнула дверь дома. Боюсь, она оставила меня здесь умирать. Я не должна терять время, осталось только полсвечи. И полкарандаша.
Постараюсь писать в темноте.
Филли спала с Хью. Хью Монфором, моим женихом. Я застала их на чердаке. Они занимались любовью на старой кровати Летти. Все это описано в рассказе моей бабушки — я как раз пишу на этих страницах. Но объяснять нет времени. Я думала, это просто моя навязчивая идея, но Филли сделала так, что все сбылось. Она читала мой дневник — не знаю, как долго это продолжалось.
На следующий день я отослала Хью кольцо по почте, приписав, что он сам знает причину и что я больше не хочу его видеть. Он не ответил. А потом всю неделю Филли вела себя так, будто я совершила что-то непростительное по отношению к ней. Она подталкивала меня к разговору, и я
Карандаш сломался. Мне пришлось зажечь свечу, чтобы заточить его о камень. Осталось всего девять спичек.
Через неделю после того, как я застала их на чердаке, мое лицо и кожа на голове стали гореть. Точно так же, как у Имогены в рассказе. А потом разразился скандал. Айрис пришла на шум, и Филли стала кричать на нее. После этого она зашла к себе, взяла вещи и ушла из дома. Думаю, у нее заранее были собраны чемоданы, и она отправилась прямиком к Хью. Айрис была так разгневана, что вычеркнула Филли из своего завещания и оставила все мне. На той же неделе она умерла — наверное, так и не смогла оправиться от шока.
С каждым днем моя кожа становится все ужаснее. Она горит как в огне, и меня все время тошнит. Врач сказал, что никогда прежде не видел ничего подобного. Опять все повторяется, как в рассказе. Он дал мне какую-то мазь, но она не помогла.
Она даже не пришла на похороны Айрис. Я сменила замки в доме, чтобы она не могла войти. Я осталась пожить у друзей на Хайгейт. Я боялась ее, я даже вчера составила завещание, но не рассказала
Карандаш опять сломался. Осталось семь спичек.
Никто не знает, что я здесь. Кроме Филли. Я прятала эту рукопись и свой дневник в кабинете, где, как мне казалось, она уже не сумеет их найти. Я не могла оставить их в доме. Я выходила из кабинета, когда увидела, что она поднимается по лестнице с разделочным ножом в руке. Она улыбнулась, увидев меня.
Я бросила в нее дневником и побежала, но она не стала преследовать меня. Если бы только я не останавливалась. Но я стала прислушиваться и втянулась в самую жуткую игру в прятки. Я засунула рукопись за пазуху, чтобы защититься от ножа. Половицы выдавали каждый мой шаг, но Филли никак не проявляла себя. Я знала, что она сидит в засаде. Я на цыпочках спустилась на первый этаж, а потом прокралась к двери черного хода. Мне удалось открыть задвижку, но замок
Несколько часов спустя… я уже перепробовала все, но выбраться не могу. Здесь так холодно. Я могла бы сжечь бабушкину рукопись, но огня хватит на минуту-другую, не больше. Я спрячу страницы, которые исписала на всякий случай
Последняя свеча догорела.
Боже милостивый, помоги мне!
Энн оказалась храбрее меня. Куда как храбрее. У меня все-таки еще оставался фонарь и целый коробок спичек. Моя вторая свеча сгорела лишь наполовину, и мне еще не доводилось сидеть в темноте. Но я знал, что очень скоро предстоит испытать и это. Как и Энн, я оставил затею скрести прочное, как гранит, дерево; интересно, может, она сидела на том же самом месте, где я сейчас, привалившись спиной к двери. Я дрожал от холода в августе; она же, должно быть, продрогла до костей. Может, она и умерла от холода. Говорят, что это безболезненная смерть. Во всяком случае, легче, чем смерть от отравления радиацией. Ты просто чувствуешь, как из тебя уходит тепло, а потом клонит в сон, и в последние мгновения, когда ты еще находишься в сознании, перед глазами возникают яркие видения: цветы, живые изгороди, поющие птицы, а на самом деле ты замерзаешь, как на льду. Об этом писал один исследователь Антарктики. Хотя он не мог умереть, раз потом написал об этом. Я вдруг вспомнил о пузырьке с таблетками снотворного, который оставил в гостинице, и пожалел, что не прихватил его с собой. Жаль, что они не поймали Филлис Мэй Хадерли и не повесили ее. Хотя к тому моменту она была беременна; но все равно они могли бы подождать, пока родится Джерард Хью Монфор. По крайней мере, он бы остался жив.