Положение следовало оценивать философски: невыносимый холод, абсолютная темнота… Что ж, я в гробу. Ну, а в гробу должно быть холодно и темно. И гробы предназначены для того, чтобы их забивали (хотя с этим гробом возятся просто невыносимо долго!).
Главное же, чего ты ждешь от гроба, если окончательно не разуверился в порядочности человечества, так это внутренних размеров по мерке, что в моем случае означает длину примерно в десять футов, ширину - в два, высоту - в полтора. А если человечество еще и сострадательно, то гроб внутри обивают - предпочтительно стеганым шелком.
Мой гроб ничем внутри обит не был и явно по мне не подгонялся. Судя по адским мукам, которые я испытывал, длина, ширина и высота гроба все равны были четырем футам плюс два-три дюйма. Моя голова на согнутой шее упиралась в нижний угол, сила тяжести вжимала мою спину в жесткое дно, покрытое сеткой трещин, словно пол патио президента Ламара. Ноги у меня были задраны, ступни засунуты в верхний угол ящика напротив головы.
Да, моим гробом был простой ящик, пошлый куб! И хватит им стучать по нему!
Затем мне пришло в голову, что меня, героя Революции Согбенных, полагалось бы положить в гроб при всем параде: в экзоскелете, с по меньшей мере двумя золотыми медалями на груди - вторая с надписью: "Сверхзаслуженный социалистический актер".
Но экзоскелета на мне безусловно не было, а был только зимний костюм, причем распахнутый, и этим отчасти объяснялось, почему я так сильно мерз.
Я попытался припомнить, что предшествовало моему положению во гроб. Согласно первой гипотезе меня швырнуло в Суперскважину Чокнутого Русского, я шлепнулся на пуховую перину в километр толщиной и оказался в Царстве Мертвых, администрация которого распорядилась, чтобы меня засунули в этот позорный ящик, а крыш-
ку забили в наказание за то, что я посмел изображать Смерть в мире людей наверху.
И крышку все еще забивают.
Однако многие факты не укладывались в эту гипотезу. Начать хотя бы с того, что Суперскважина Чокнутого Русского была заполнена расплавленной магмой, испускающей фиолетовое свечение.
Я попытался разработать другую теорию, но стук молотков не позволял сосредоточиться. Он становился громче и громче, непереносимей и непереносимей.
Затем сознание вернулось в мое тело, обнюхивая его, точно упрямый зверь. Обнюхало меня от головы до пальцев на ногах, от ступней до подушечек пальцев на руках. Потом потыкалось мне в шею, прыгнуло внутрь черепа и свернулось там, широко раскрыв глаза, насторожив уши и все нюхая, нюхая.
Я оказался в том же самом положении, что и раньше, с одной только чудесной разницей: молотки перестали стучать. Я все еще ощущал широчайший спектр болей, но ощущал их в тишине. Те, кто колотил по гробу, ушли.
А может быть, с самого начала стучало просто у меня в голове? Может быть, стучало мое сердце, отчаянно пытаясь заставить работать фантомные мышцы, доставляя им максимум глюкозы и кислорода, а теперь, благоразумно сняло себя со скорости и работало тихонько, так сказать, вхолостую?
А что, если и правда вхолостую, и в задранные вверх пальцы на ногах кровь не поступает? А, ладно! Лучше гангрена пальцев на ногах, чем гангрена мозга, сообщило мое сознание.
Но с чего я взял, будто я жив, когда знаю, что умер? Долой эту мысль! Убери ее подальше, сознание, слышишь?
Я изо всех сил старался остаться мертвым и сконцентрироваться на том, чтобы отключить свое тело, начав с пальцев на ногах. С мышцами затруднений не возникало, поскольку в большинстве они и так были фантомными, а значит, при силе тяжести в шесть луногравов все равно не действовали. Отключение же приносило прямую выгоду: боль в отключенных участках исчезла.
Мысли я тоже старался подавить и, особенно, потуги вспомнить, что со мной произошло.
Ну, и втихую я надеялся, что нужно только набраться терпения, только дать пройти времени - причем короткому - и я определенно умру от холода, обезвоживания, инфаркта, голода или гангрены пальцев ног. Примерно в этом порядке.
Вскоре, убежден, пришел бы благословенный конец, если бы не одно отвратительное обстоятельство.
Откуда-то с обоих моих боков появились два бойких паука и принялись обследовать дно кубического гроба.
Говоря "появились", я не хочу создать впечатление, будто я их увидел. Вовсе нет. Я осознал их присутствие, почувствовал его. К тому же под моими закрытыми веками возникло какое-то свечение, которое явно не было капризом палочек и колбочек ретины, а пробивалось сквозь неподъемные веки. Собственно говоря, я как раз пытался свечение отключить, когда обнаружил пауков.
Я же страдаю иррациональной боязнью пауков, хотя в Мешке их очень мало, да и те находятся в арахнодариуме, где живут в невесомости со всем комфортом, подобно любым насекомым и другим крохотным животным, для которых сила тяжести или ее отсутствие никакого значения не имеет.
Ну, и когда в моем гробу объявилась эта парочка, я испытал парализующий ужас.
Особенно мерзким было то, что пауки эти оказались искалеченными. Каждый лишился трех ног, но ампутация прошла успешно, и они ловко передвигались на оставшихся пяти.
Далее меня тревожило, что я знаю про этих пауков столь много без какого-либо контакта с их сознанием. Я, как уже упоминалось, не обладал ни малейшими телепатическими способностями, да и у пауков телепатия будто бы не наблюдается.
В завершение всего пауки явно очень интересовались моими запястьями - они непрерывно соприкасались с ними, и даже толкали их и волокли за собой. С секунды на секунду я ожидал ядовитого укуса. Валяйте, пауки, не тяните! Вот на какой мысли я вдруг поймал себя: шестой способ найти смерть, только и всего.