— Съезди к ней еще раз, пообщайся немного. Тебе нечего терять, — резонно заметила она.
И в понедельник утром я позвонила Тильде, а во вторник снова отправилась с визитом в Красный дом. Мы сидели у камина в гостиной на верхнем этаже. Изначально здесь находились частные покои хозяев. Если светило солнце, оно заливало комнату светом через огромное полукруглое окно, выходившее в сад перед домом. В помещении было жарко, и я украдкой сняла жилет и завернула рукава. Старики всегда мерзнут.
Но сегодня Тильда была не в том настроении, что в мой прошлый приезд. Она была капризной и вздорной, на все мои вопросы давала уклончивые или неполные ответы. Она вдруг стала еще более тщедушной, а ее кожа приобрела смертельную бледность дряхлой старости. За окном ветер швырял обломки сучьев и листья, сорванные бурей. Его завывание, корябанье веток о подоконник, казалось, усиливали ее нервозность. Я упомянула Джосси и Сару Гринлис, но Тильда отвечала односложно, неохотно. От лица менее деликатного и утонченного человека это звучало бы как грубость. Я злилась, испытывала раздражение. В конце концов, она сама просила, чтобы я написала ее биографию.
Пытаясь выжать хоть какой-то результат из впустую потраченного дня, я упросила Тильду еще раз показать мне альбом с фотографиями. Я переворачивала страницы, а она без всякого интереса смотрела на снимки. Мое внимание привлекла одна фотография — мужчина с ребенком, оба поразительно красивые. Я уже собиралась расспросить про них у Тильды, но она вдруг, встрепенувшись, сказала:
— По-моему, кто-то идет там по аллее. Не подскажете, дорогая, кто это?
Я встала и глянула в окно на аллеею, зажатую меж высокими фигурными кустами живой изгороди.
— Мужчина… белокурый… высокий. Молодой.
— Патрик, — прошептала Тильда и впервые за весь день улыбнулась.
Я вспомнила, что в мой предыдущий визит она упоминала про внука по имени Патрик.
— Патрик! — воскликнула Тильда, когда гость появился в дверях гостиной. — Почему не сообщил о своем приезде? Я бы велела приготовить для тебя обед.
Он обнял ее.
— Это было спонтанное решение. Я встречался с клиентом в Оксфорде.
Тильда повернулась ко мне.
— Позволь я представлю тебя мисс Беннетт. Ребекка, это мой внук, Патрик Франклин.
Мы обменялись рукопожатием.
— Утром я получил открытку от папы, — сообщил Патрик Тильде. — Из Улан-Батора.
Тильда фыркнула.
— Джошуа вечно ищет приключений на свою голову.
— Семейная черта.
На Патрике были джинсы и кожаная куртка.
«Наряд не для деловых встреч», — отметила я.
— Патрик, попроси, пожалуйста, Джоан сделать нам чай. Или, может, ты голоден? Думаю, Джоан не откажется приготовить тебе омлет.
— Давайте я передам вашу просьбу домработнице. Мне все равно пора, Тильда.
Она повернулась ко мне:
— Куда же вы, Ребекка? Мы едва начали.
Я постаралась скрыть нетерпение в голосе:
— Вы с Патриком, наверно, хотите пообщаться…
— Успеем еще, времени полно. А вот вам не следует спешить в Лондон. Глупо уезжать не солоно хлебавши.
Но после чая Тильда заснула — губы плотно сжаты, закрытые веки подрагивают. Патрик Франклин подоткнул под нее плед и посмотрел на меня.
— Она подремлет минут десять. Здесь чертовски жарко. Хочется на свежий воздух. Бабушка еще не показывала вам свой сад, Ребекка?
Сад Красного дома, который в свой прошлый визит я видела лишь из окон зимнего сада, представлял собой заманчивое сочетание тропинок и разросшихся деревьев. Вслед за Патриком я вышла на улицу. Дождь прекратился, но воздух был насыщен влагой. Дул порывистый ветер.
— Тильда говорила, что вы писатель, — сказал Патрик, когда мы спускались с террасы.
— Я написала биографию Эллен Уилкинсон.
— И только?
— Еще сценарий телевизионной передачи.
— Ах да, про психиатрическую лечебницу. Вы журналист?
Я покачала головой, и он, казалось, обрадовался.
— Биография Эллен Уилкинсон — это моя диссертация в развернутом виде, — объяснила я. — Еще я написала несколько статей для журнала «Хистори тудей». — Мои достижения даже мне самой сейчас казались слишком скромными и несущественными. Про свое репетиторство я вообще не упомянула — это прозвучало бы жалко.
Мы шли под мокрыми деревьями, мимо кизила с красной корой и беленных известью стволов. Из земли торчали желтые и сиреневые головки шафрана. Извилистые кирпичные аллеи вывели нас к небольшой круглой площадке, огороженной бордюром из покрытого мхом кирпича. В центре на постаменте стояла каменная нимфа, тронутая лишайником.