Весной 1949 года полковник Реншоу заболел. Тильда выхаживала его в самые кризисные дни, когда его мучил сильный жар, ночами дежурила у его постели, делала ему холодные компрессы, пока он в бреду переносился на поля сражений во Фландрии.
Опять сломался генератор; Джош в выходные разобрал его, почистил, снова собрал. В курятник залезла лиса, пощипала, передушила кур. Эрик выкопал яму в мерзлой земле. Тильда помогла ему похоронить мертвых птиц.
На коротких каникулах в середине семестра Тильда повезла Кейтлин в Кембриджшир. Оставив девочку на полдня с Китом де Пейвли, она встретилась с Рози в темном кафе, находившемся в полуподвальном помещении. Рози, в пышной черной юбке и облегающем черном свитере, курила. Каждый раз, когда распахивалась дверь кафе, она вскакивала из-за столика и махала новым посетителям.
— Чарльз! Морин! Придете на нашу вечеринку?
Или:
— Стелла! Финна видела? — Потом, понизив голос, сказала Тильде: — Финн — ирландец… поэт… ужасно талантливый. Иногда мы читаем друг другу наши сочинения.
Рози, учившаяся на последнем курсе Кембриджского университета по специальности «английский язык и литература», писала роман, в котором, как подозревала Тильда, было много чувствительных барышень, опасных разбойников и рискованных приключений.
— Как Ханна, Рози?
Девушка насупилась.
— С Ханной каши не сваришь. Все студенты-медики веселятся, а Ханна все учит, учит. Боится, что экзамены провалит. — Выражение лица Рози изменилось. — У меня к тебе просьба, Тильда. Сошьешь мне свадебное платье?
Тильда радостно охнула, обняла и поцеловала Рози.
— У меня еще нет обручального кольца. Мы с Ричардом хотим купить его в следующие выходные в Лондоне.
— А как родители Ричарда? Одобряют выбор сына?
— Они меня обожают. — Рози расплылась в улыбке. — Тильда, расскажи, что значит быть замужем.
Тильда отвела взгляд, вспоминая. Поначалу они были безумно счастливы, хотя им не хватало денег и жили они в убогой квартирке в полуподвальном этаже. Она вспомнила, как они с Максом на заднем дворе отжимали белье, держа простыню за концы. Хохотали до упаду и потом валились на кровать. Она часто спрашивала себя, куда же подевалось их счастье.
— Для каждого семейная жизнь складывается по-своему. А на меня равняться не стоит: я не самый удачный пример.
— Но ты ведь до сих пор любишь Макса, да?
Только Рози могла задать такой вопрос, да еще так — без обиняков, в лоб. Все остальные на цыпочках ходили вокруг да около, тактично избегая этой темы. Кончиками пальцев Тильда потерла ноющий лоб. Потом ответила:
— Да. Люблю.
— Почему же не скажешь ему об этом?
Она покачала головой, высморкалась.
— Нет смысла. Он меня больше не любит.
— Ты уверена?
Она вспомнила свою последнюю — ужасную — встречу с Максом на улице Саутэма.
— Уверена.
Они обе погрузились в молчание. В маленькое кафе, где и так уже было не протолкнуться, ввалились еще с десяток студентов — все кричали, смеялись.
— Ну так как? — спросила Рози.
— Хочешь, чтобы я сшила тебе свадебное платье? — Тильда улыбнулась. — Конечно, сошью. Если таково твое желание. Но, может, лучше подберешь что-нибудь в модных магазинах Лондона?
Рози пренебрежительно махнула рукой.
— Нет, уж лучше ты сшей, Тильда. Если… — в ее лице отразилась озабоченность, — если тебе не трудно. Вид у тебя усталый. Нос красный.
— Никак простуда не пройдет, будь она неладна. И полковник все еще болеет.
— Тебе нужно в отпуск.
Тильда от души рассмеялась — наверно, впервые за многие месяцы.
— В отпуск? Рози!
— А что тут такого? Ты сто лет не отдыхала.
— Последний раз еще до войны. — На пляже в Трувиле, думала Тильда, куда они сбежали из невыносимо знойного Парижа зловещим августом 1939 года. Вместе с Максом они строили замок из песка для маленького Джоша…
— Поезжай во Францию, — сказала Рози так, будто все уже было решено. — Повидайся с Мелиссой. Мы с Ханной на Пасху побудем в Пуне, присмотрим за всем.
Каждый день Эрик трудился на огороде полковника, а потом в половине пятого смотрел, как к остановке подкатывает автобус, на котором возвращалась домой Кейтлин. Сидя на одном из длинных серых сучьев старой березы, он наблюдал, как она выходит из автобуса и поднимается по холму. Иногда вид у нее был усталый, и ему хотелось броситься с холма к ней навстречу, забрать у нее ранец. Но, конечно, он не осмеливался. Говорил он с ней лишь от случая к случаю, за ужином. Его не обижало, что она редко замечает его. Иного он от нее и не ждал. Казалось, она из какого-то другого мира, где нет уродства земного существования, — как каменный ангел.