— Ребекка, как же так?! Он пытался тебя изнасиловать! Я все видел и слышал.
— Он болен, Патрик. — Я пыталась придумать, как быть. — Позвоню его сестре… может, мать убедит его лечь в клинику.
Патрик стал возражать, но я стояла на своем. Ночь в камере доконает Чарльза. Мы разыскали его мать, а потом, казалось, все произошло очень быстро. Выведенная из присущего ей состояния чопорной отстраненности, мать Чарльза прибыла вместе с врачом с Харли-стрит, ворча, что ее выдернули из постели в неурочный час. Чарльз к этому времени уже пребывал в ступоре и пошел за ними безропотно. Мы с Патриком остались вдвоем в хаосе моей гостиной. В половине четвертого ночи.
— Спасибо, Патрик, — поблагодарила я его дрожащим голосом. — Как ты узнал?..
— Я не знал. Мне нужно было кое-что тебе сообщить. Я несколько недель пытался связаться с тобой, оставил несколько сообщений на твоем автоответчике.
— Я стирала их не прослушивая, — виновато объяснила я.
— А… — Он посмотрел на меня. Над бровью у него красовался рваный порез. — Пожалуй, это даже к лучшему, иначе я не пришел бы сегодня. В общем, я работал допоздна и решил, что по дороге домой заеду сюда и, если свет будет гореть, зайду. Только собрался постучать, слышу — крики. Я обошел дом, думал, может, задняя дверь открыта. Она оказалась заперта, но мне удалось залезть в окно.
— Патрик, завтра у тебя над глазом будет великолепный синяк. Так что ты хотел мне сообщить?
— Пришли результаты ДНК. Это Дара Канаван.
Я и не сомневалась. Какое-то время мы сидели в молчании.
— Ребекка, — наконец произнес он, — я услышал кое-что из болтовни Чарльза. Он сказал, что ты ждешь от меня ребенка. Это правда?
Я кивнула.
— Боже правый! — Он обратил на меня свой взгляд. — Но это, должно быть… сколько…
Я видела, что он силится высчитать срок, и быстро произнесла:
— Должно быть, это случилось в Камбрии. Думаю, срок почти три месяца.
— Думаешь? — Будучи юристом, он моментально выделил ключевое слово.
Я моргнула. Впервые за весь этот долгий ужасный вечер мне захотелось плакать.
— У врача я еще не была. Нет смысла. Пока не решила, как поступлю.
— О, — как-то неопределенно произнес он, сразу замкнувшись в себе.
— Не все так просто, — сердито сказала я. — Я бы хотела иметь ребенка, очень, но ты же видишь, какая маленькая у меня квартира, я мало зарабатываю. Смогу ли я обеспечить ему приличное существование? Если с книгой не получится, мне придется заняться преподаванием или устроиться секретарем. А так как я буду работать, я не смогу уделять ему должного внимания и…
— Прекрати. — Он обнял меня, привлек к себе, и я расплакалась у него на плече, слезами смачивая его дорогую белую рубашку.
Патрик настоял, чтобы я показалась врачу, и привез меня в ближайший травмопункт. Там, пока мы ждали приема вместе с другими пострадавшими со сломанными руками, разбитыми головами и ожогами, он спросил:
— Почему же ты раньше мне не сказала?
Обессиленная, я вспомнила про упущенные возможности и недоразумения минувших недель.
— Да как-то все не было подходящего момента. И потом, я думала, ты меня ненавидишь. Думала, ты по-прежнему любишь Дженнифер.
— Я видел тебя в тот вечер. Побежал за тобой, но ты исчезла в толпе.
К усталости примешалось чувство неловкости. Оказывается, это был Патрик — мой преследователь, призрак, что гнался за мной в тот вечер в Ричмонде. И по-видимому, я приняла за проявление любви обычное приветствие мужчины, по-дружески обнявшего при встрече мать своего ребенка.
— Мы стараемся сохранять хорошие отношения, — объяснил он, словно читая мои мысли. — Я не хочу, чтобы Элли росла, видя, как ее родители постоянно скандалят. Если мы сможем оставаться друзьями, ей будет легче пережить наш развод.
В приемную ввалились три молодых парня — двое вели под руки своего покалеченного друга со сломанным носом. На полу появились капли крови.
Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох.
— Патрик, я давно собиралась тебе сказать. Я не хочу причинять боль Тильде. Мне нравится Тильда, я полюбила ее всей душой и не имею ни малейшего намерения вредить ее репутации ради собственной выгоды. Я не настолько тщеславна.
Он отвел взгляд в сторону.
— Тоби Карн считает иначе.
— Тоби? — Я вспомнила слова Патрика, сказанные в винном баре, перед тем как мы разругались: «На днях я столкнулся с одним твоим другом». И снова призрак былой любви преследует меня.
— Если Тоби считает иначе, значит, он злится на меня: я не бросилась ему на шею, когда он понял, что я ему нужна. Мы с ним расстались, Патрик, окончательно и бесповоротно. Когда я в нем нуждалась, он от меня отвернулся. Тоби просто не может смириться с тем, что я утратила к нему интерес. Он не любит проигрывать.