Ида спустилась в метро, где по счастью, словно ради таких как она не было установлено турникетов.
Вечером и без того редкие поезда неохотно с огромными перерывами выкатывались из тоннеля.
Ида зашла в полупустой вагон, и тот, затворив двери, бесшумно тронулся, объявляя что-то на угловатом чешском языке.
Ида видела в окне перед бегущими полосами кабелей свое отражение. Мертвенно бледное, застывшее лицо с темными впадинами глаз и спадающими на плечи тускло-золотистыми локонами. На груди отсвечивало подаренное Галкой "Черное солнце".
Она впервые отметила, как прекрасно и в то же время жутко выглядит человеческое лицо, отраженное в стекле на фоне черноты тоннеля.
«Сколько в нем ледяного спокойствия. И ничего лишнего», – подумала Ида.
Ей пришло в голову, что, когда она умрет… Ида тотчас одернула себя, отогнав преступную мысль.
И вдруг Иде почудилось, что отражение улыбается ей странной, неестественной, точно чужой улыбкой. Глаза из тени смотрят иначе, будто бы с прищуром. Брови цинично вздернуты. Холодное, недоброе лицо.
Ида не могла поверить, что фантазия о собственной смерти заставила ее улыбнуться.
«Неужели я настолько оторвалась от мира?»
Призрачный лик продолжал пронизывающе глядеть из тьмы. Уголки рта медленно, но явственно уходили вверх, превращаясь в темные ямочки. Ида поняла, что по-прежнему улыбается. Но улыбается не сама, а вслед за отражением. Улыбается по его воле!
«Это не я!»
Она невольно зажмурилась.
Через час или больше она каким-то чудом разыскала Андрея.
- Приве-ет! – как можно ласковее пропела Ида, подбегая к скорбно стоящей возле внедорожника фигуре.
- Ты что, а?
В полумгле обезлюдившей площади в чахлом свете фонарей и мерцании фар Ида увидела его ошарашенное лицо. Он даже как будто отшатнулся, словно это была не она, не Ида, а кто-то чужой.
- Андрей…
Он вдруг схватил Иду за плечи, точно боясь, что она вот-вот растает в воздухе.
- Ты г-где была?
- Я… я тебе сейчас объясню, прости. Мы… в общем, когда мы гуляли, мы наверно как-то потеряли друг друга в толпе.
- Нет! – рявкнул Андрей. – Ты исчезла! Ты просто исчезла, сбежала! Не отстала – я бы это заметил! Ты что в прятки играешь?
Ида растерянно глядела на него, не зная, что сказать.
- Без телефона! Без…
Андрей развернулся и, забывшись, в бешенстве пнул по колесу свой неприкосновенный внедорожник.
- Я тебя здесь ждал битых три часа, если не больше! Чуть не пошел в полицию!
- Прости!
- Прости… Я уже не знаю, как тебя воспринимать, понимаешь! Тебя вообще можно выпускать на улицу, оставлять одну дома? Или ты утонешь в ванне?
Он нависал над Идой как скала, и она с трудом узнавала сквозь желтый сумрак любимые родные глаза, ставшие вдруг тяжелыми и мстительными.
- Ты сбежала!
- Слушай… я знаю, это звучит дико, но… я реально не помню, как это случилось. Я даже не могу понять, как я тебя нашла. Я не помнила дороги, меня будто кто-то сюда привел.
- Кто? Призрак?
Ида неуверенно кивнула.
- О-о! А ты знаешь, какая болезнь так начинается? – Андрей остервенело покрутил пальцем у виска. – Шиза! Да-а, блин, вот счастье-то! Может, у тебя и воображаемый друг есть?
Смутно на долю секунды, видимо из-за пережитых волнений Иде почудилось, будто в голосе Андрея прозвучала ревность.
- Нет.
- Сумасшедшая… Просто сумасшедшая! – Он сверкнул ненавидящим взглядом по кулонам, висящим у Иды на шее. – Сними их и выбрось на хрен! И всю свою изотерическую дрянь сожги! Одевайся нормально, как все девушки!
- Что?
- Ничего!
Несколько минут спустя поостывший Андрей предложил Иде лечь на заднее сидение.
- Искать отель не поедем – поздно.
Ида послушно улеглась, поджав ноги, а Андрей, нервно поерзав в водительском кресле, снова открыл дверь.
- Пойду куплю сигарет! Если ты делаешь, все что тебе вздумается, тогда и я буду!
- Хорошо.
Он вылез из машины, демонстративно зашагал к киоску, потом остановился на полпути и, удрученно мотнув головой, вернулся назад.
- Вот скажи, что с тобой произошло, Ид? Как ты могла вот так взять и исчезнуть? Это даже физически сложно сделать – я же не слепой!
Ида хотела что-то сказать, но вдруг расплакалась. Не от обиды на Андрея, не от досады на себя, а просто… просто, потому что подступившие слезы вдруг хлынули из глаз, скулы налились тяжестью, а горло сдавило тисками. Она плакала и плакала, как плачут дети, сознавая полную нелепость и неуместность своего плача. Ей даже стало немного смешно.
- Ты чего? – доносился сквозь всхлипы растерянный голос Андрея. – Ну перестань. Я погорячился, ну…
Ида судорожно попробовала улыбнуться.