- Что с тобой?!
- Д-да, сумасш-шедшая… Знал, с кем св-вязался!
Она говорила это без вызова, с иронией, но из-за срывающегося голоса получался скорее упрек.
- Ну прости.
Он неловко попытался обнять Иду и нежно погладил ее по мокрой щеке.
Через два дня Ида снова заболела все той же таинственной болезнью. Она много спала и всякий раз видела сны.
Лето близилось к концу, хотя в уютной Европе оно похоже было не прочь задержаться еще на месяц.
В последнюю неделю августа возлюбленные оставили Прагу и двинулись в обратный путь. Впереди лежала уже знакомая Польша, за нею Беларусь, а дальше… Иде представлялось серое небо, грустный бег сосен за окном, придорожные овраги. В лобовое стекло барабанит дождик, а по радио поют «Что такое осень», словно и так не видно.
- Давай на пару дней еще заедем на дачу, если будет хорошая погода.
- Зачем? – пожал плечами Андрей. – Тратить бензин и время… У тебя когда начинается институт?
- Во второй половине сентября.
- Ну… можно заехать.
Он вспомнили, что необходимо закрыть дачу на зиму.
- Спасибо. Хочется побывать там осенью. Хоть один раз.
- Но, если будет холодно, ночевать не станем.
- Окей.
Цветочная западня
Людвиг не любил весну. Нет, конечно, как и всякий нормальный человек он получал удовольствие от вида ярких зубчиков пробивающейся травы и нежных клейких листочков на еще недавно голых ветвях. Ему нравилось теплое ласковое солнце и небесная лазурь. Беда была в том, что весна приносила с собой массу разнообразных запахов цветения. Организм Людвига реагировал на них особенно остро, и потому самые приятные в году дни приходилось проводить дома с едва открытым окном. Выходя на улицу Людвиг неизменно брал с собой смоченный одеколоном носовой платок, который прижимал к носу так, словно пришел в зачумленный дом или в свинарник. Зная, что, прогуливаясь таким образом, он лишь дает повод для насмешек, Людвиг решил не выходить из школы без особой на то нужды.
- Пойдешь на семинар к Махлуфу? - спросил Георгий Романа, когда они встретились в коридоре.
- Не-е, не хочется.
- Зря! Старик в ударе. Обещал показать свои хариджийские штуки.
- Надеюсь, занавески не спалит, как в тот раз!
Братья весело рассмеялись.
- Я бы, может, и пошел, но... - Роман театрально вздохнул. - Видишь ли, надо готовиться к проверочной по демонологии.
- А чего к ней готовиться? - небрежно фыркнул Георгий.
- Хочу убедить Цах... э-э господина Хлодвига Теофраста Бомбаста фон Моргенштерна, что его светлость меня слегка недооценивает.
Георгий понимающе закивал, и рот его изогнулся в коварной усмешке.
- Я побью его любовью! - сладко и мечтательно произнес Роман.
В этот день, ставший для Людвига настоящей катастрофой и похоронивший его как учителя, Людвиг, едва переступив порог класса, ощутил неприятное щекотание в носу.
Он сразу же велел закрыть окно. Сев за стол, Людвиг неотрывно наблюдал, как ученики спешно чиркают что-то в тетрадках, и следил, чтобы ни один из них не опускал взгляд под парту и не особенно заглядывался на свои ладони.
Носу его, между тем, становилось все хуже. Дышать почти не получалось, из ноздрей медленно, но верно начинало течь. Вскоре к этому присоединился сухой зуд в глазах. Людвиг стал шарить по карманам в поисках носового платка и убедился, что забыл его в пиджаке, который из-за жары оставил в комнате.
Проверочная работа близилась к концу - ученики один за другим стали подходить к Людвигу, кладя ему на стол тетради.
Людвиг сидел, смущенно прикрывая пальцем текущий нос. Он бы давно уже сбегал к умывальнику, но понимал, что стоит ему выйти за дверь, и всю проверочную можно будет смело аннулировать.
И вдруг он увидел Романа Гарцева: его наглую широкую улыбку и - самое главное - беспардонно торчащий из петлицы ослепительно-желтый махровый одуванчик.
«Идиот!» - подумал Людвиг.
Он почувствовал, как в глазах зашевелились едкие слезы.
Людвиг опустил взгляд в раскрытую тетрадь, протянутую Романом, и в гневном недоумении посмотрел на ученика.
- Что это? Почему карандашом?
- Я пролил свои чернила.
Это была совершенно очевидная ложь.
- Вы что, смеетесь?! - Людвиг отшвырнул от себя тетрадь. - Немедленно переделать!
И вдруг он чихнул.
Он увидел, как лицо Романа изумленно вытянулось. На его руку что-то капнуло. Людвиг пошевелил губами и к ужасу своему обнаружил, что из его носа свисает что-то совершенно неподходящее и очень длинное.
- Господин Моргенштерн! - в ужасе прошептал Гарцев, и дрожащим пальцем дотронулся до своей верхней губы.
Готовый взвыть, Людвиг запустил руку в карман жилетки, отчаянно ища несуществующий платок.