- Мне надо будет уехать в феврале, - тихо сказала Ида.
- Куда?
У Иды сжалось сердце.
- В Минск. На три дня. Мои друзья из первой школы приглашают на встречу одноклассников.
- Хорошо. Я постараюсь тебя отвезти.
Иду порывало спросить, сильно ли Андрей боится за нее, но она промолчала, хорошо зная ответ. Ей не хотелось этого. Ей хотелось, чтобы Андрей ничего не чувствовал и ни о чем не догадывался. Пока он был спокоен, его душа не могла стать проводником беды.
Ида взяла его ладонь в свои холодные белые пальцы.
- Хочешь послушать музыку?
- Давай.
Она осторожно вставила ему в ухо каплю наушника.
За окном все ползли и ползли голубые снега с крохотными светлячками вдали и темным частоколом леса. Вечерняя мгла сгущалась. Под полом, словно аккомпанируя песне, мерно стучали колеса.
Тетя и дядя Андрея жили в уютном кирпичном коттедже на окраине города. Это были простые, открытые люди, нисколько не похожие на замкнутых и прохладных москвичей.
Елена Владимировна приготовила свои фирменные вареники. В небольшой, по-праздничному освещенной гостиной за круглым столом хозяева и гости рассказывали новости родных городов и делились воспоминаниями.
- Жениться не собираетесь? - спрашивал, подмигивая Степан Степаныч, набивая рот едой.
Ида и Андрей, переглянувшись, скромно пожали плечами.
- Потихоньку думаем...
- А куда торопиться?
Обсудив все пришедшие на ум пустяки, тетя и дядя заговорили о том, что никогда прежде не казалось Иде привлекательным. Однако теперь, услышав про Крещенские купания, она вдруг ясно, без содрогания представила себя в ледяной воде. Почему? Ида не знала. Она лишь почувствовала, что ей необходимо сделать что-то, рвущее путы собственной слабости. Заглянуть боязни в глаза. Быть может, только так ей удастся подготовить себя к самой страшной встрече в ее жизни.
- Речка у нас тут совсем рядом. - улыбнулась Елена Владимировна. - Не хотите?
- Я пойду, - промолвила Ида несмело.
Андрей вытянул лицо и поглядел на нее с недоумением.
Его тетя тоже явно не ожидала положительного ответа.
- Ты уже ныряла?
- Нет, ни разу.
- Щас тебе старая моржиха расскажет, что да как! - Степан Степаныч усмехнулся в прокуренные усы. - Если только... Слушай, да ты ж, не в обиду сказать, совсем худая. Ты же там замерзнешь в два счета, воспаление легких схватишь. Это ж не то что... - он ущипнул жену за толстый бок, за что тут же получил подзатыльник.
- Ой-ой, сам-то тюлень здоровый ни разу не окунался! Ну что, Ида, правда хочешь?
- Да.
- А ты, Андрей, чего молчишь?
Андрей пожал плечами, продолжая в изумлении смотреть на Иду. Он не знал, что ответить.
На следующий день Ида и Андрей гуляли по Можайску. Иде нравился этот маленький меланхоличный город с несколькими хрущевками и магазинами в центре, а в остальном состоящий из коттеджей и домишек дореволюционной постройки.
Они шли по пустынной улочке, похрустывая льдом, мимо одноэтажных деревянных домов с резными наличниками, мимо старых кирпичных стен, расписанных граффити и уродливо протянутой над землей обледенелой трубы.
- Нравится тебе бродить по окраинам, - вздохнул Андрей. - Там дальше ничего нет, только спуск.
- Пошли, - сказала Ида.
Через несколько минут они вышли к широкому, занесенному снегом оврагу. На противоположной стороне тоскливо темнели избы, торчала полуразрушенная кирпичная башня. Двое мальчишек, катались вниз по склону безо всяких саней, ломая стебли сухой полыни.
- Давай, постоим здесь.
- Отсюда даже собора не видно. Ладно...
Ида слушала далекое карканье ворон и счастливый смех ребят.
- А мне в детстве запрещали сюда ходить кататься. То ли собак боялись, то ли маньяков, - задумчиво промолвил Андрей. - Сколько лет прошло, ничего не изменилось.
- Да...
- Может, передумаешь купаться?
- Нет.
Андрей хотел что-то возразить, но лишь приобнял ее за плечо и прошептал:
- Ну тогда осторожней.
Они долго стояли, проникаясь покоем сонной заснеженной глуши. Овраг будто вобрал в себя всю безмятежность и тайну томных январских дней. Ида думала о чудесах, известных только ей одной. Андрей вспоминал детство.
Потом они пошли в магазин покупать для Иды купальные принадлежности.
Когда следующим вечером Ида, цепенея от холода, приблизилась к прямоугольнику, вырубленному посреди закованной в лед Москвы-реки, ее объял благоговейный ужас. Захотелось бросить все и отшатнуться.
Вода в проруби была черна как нефть и мерцала недобрыми бликами.
«А вдруг я не достану до дна...» - с содроганием подумала Ида.