В тот вечер в кабинете Людвига долго не гас свет. Профессор фон Хесс нервно перетирал свои длинные пальцы, глядя на сидящего перед ним померкшего хозяина с тлеющими в тени бровей жуткими глазами.
- Н-но, что будет потом? Вы можете гарантировать мне безопасность, после того как вы... как вас не станет?
- Я могу гарантировать, что если ты откажешься, то будешь ползать на каменоломне с розовым треугольником на робе, - зло процедил Людвиг.
- Простите, господин М... оберштурмабаннфюрер.
- А теперь еще раз повторите все сначала! И на этот раз объясните подробно, зачем мне нужно оставлять призрак!
Фон Хесс болезненно зажмурился, потер высокий, рассеченный жилами лоб, и посмотрел на Людвига затравленным старческим взглядом.
- Вы собираетесь не просто существовать после смерти. Вы хотите найти себе чистую душу - человека, за счет которого сможете жить более полноценной жизнью, пользуясь его органами чувств. Если это будет молодая женщина, то в дальнейшем вам, быть может, удастся перекинуться и на ребенка, которого она носит в своей утробе. По мере того, как он будет расти, вы полностью завладеете его сознанием и по-настоящему обретете второе тело и вторую жизнь. Вам предстоит очень долгий путь. Длинною в десятилетия, а, может, и в века.
Людвиг невольно сглотнул, чувствуя невесть откуда подкатившую тошноту.
- Никто не способен гарантировать вам, что такой человек найдется. Ваша сознание будет абсолютно беспомощно...
- Да, я понял! Что дальше?
- Филактерия станет капканом для жертвы. Но не бывает капкана без охотника. Вот почему вам понадобится призрак.
- А с чего вы взяли, что призрак будет действовать в моих интересах? Призраки обожают мучить своих хозяев при жизни, разве нет?
- Для этого в Коракторе есть особая формула. Призрак можно подчинить! Чтобы он, будучи вашим посмертным двойником, смог разыскать наиболее подходящего человека, овладеть им и открыть вам двери в его сознание.
- Что от меня требуется?
- Ничего, - покачал головой фон Хесс с какой-то странной ненормальной улыбкой. - От вас ничего не потребуется, господин оберштурмбаннфюрер. Всю работу выполню я. Вам нужно только... исторгнуть из себя призрак.
- По-вашему, у меня его до сих пор нет?
- Еще пока нет. Если бы он у вас был, вы бы не сомневались в этом.
- Мне часто снятся кошмары, меня мучают мании...
- Когда у вас появится призрак, кошмары будут сниться вам всегда. Они перекинутся на реальность и станут намного правдоподобнее нынешних.
«Да он же злорадствует!» - с глухой ненавистью подумал Людвиг.
- И что я должен сделать? Лично удушить в газовой камере сотню человек?
- Нет. Это ведь люди, которых вы даже не знаете. И которые вас ненавидят, и сами охотно убили бы вас, будь у них возможность.
- Тогда что же?
- Вы должны искалечить свою душу.
Людвиг заметил, что фон Хесс начинает говорить загадками, словно специально пытаясь отвести его от правильной мысли. Или сам хочет отстраниться от нее как можно дальше?
- Как? - прошипел Людвиг, едва сдерживаясь.
- Г-господин Моргенштерн, мне кажется, будет правильно, если вы придете к этому сами. Я... не хотел бы... Возможно, вы сочтете такую жертву слишком великой...
- Говори! - заорал Людвиг, в бешенстве ударив по столу.
- Убить ребенка, - пролепетал фон Хесс. - Лично, собственноручно, желательно холодным оружием.
Людвиг закрыл глаза и стиснул зубы, проклиная весь мир.
- Не простого ребенка. Ребенка, которого вы хорошо знаете, который любит вас и доверяет вам!
- Ах, ты сволочь! - Людвиг рассмеялся тихим яростным смехом. - Да неужели... И как ты думаешь, что же это будет за ребенок?
- Я п-полагаю, что... ваш племянник.
- Пошел вон! - прорычал Людвиг.
Фон Хесс побелел и, дрожа, поднялся с кресла.
- Простите! Я... я знал, что вы на это не пойдете! Я не сомневался...
- Прочь! - взвизгнул Людвиг, вскочив как ужаленный.
Фон Хесс выбежал, словно на него спустили свору собак.
Людвиг спустился в гостиную, налил себе коньяка, сунул в рот пару пилюль и, грубо выгнав прибежавшего в комнату Рето, без сил упал на диван.
Прошло несколько минут, прежде чем гудящая злобой и отчаянием голова частично опустела, а на сердце сделалось сонно и безразлично, как после изнурительного труда.
«Все тлен...» - подумал Людвиг. - «И я, и они...»
В углу приглушенно забили старинные часы.