Со стены, презрительно сомкнув губы, взирал на Людвига его отец.
Людвиг знал, что никогда не удостоится такого портрета. А после смерти от него не останется даже фотографии на могиле. Не будет могилы, не будет похорон, не будет скорбящих друзей и безутешных близких.
«Если только Адель... Впрочем, она очень скоро все поймет».
Людвиг вытер начавшие слезиться глаза и медленными шагами двинулся в спальню.
И вновь потекли бессмысленные дни, каждый из которых был незаметно темнее, чем предыдущий. Людвиг перестал следить за обстановкой на фронтах. Его не волновала политика. Он с отвращением посещал заседания и конференции, пропускал приемы, ссылаясь на плохое самочувствие. Общение с людьми, особенно с высшими чинами, превратилось в почти физическую пытку.
И все же Людвиг не мог не улыбаться им. Как не мог не обнадеживать в телефонных разговорах своего брата, уже полтора года сидевшего в застенках Гестапо. Людвиг чувствовал к нему жалость и в то же время странное отвращение, порой доходящее до горького злорадства.
«Доигрался, дубина!»
Благо от природы не разбиравшийся в людях Оскар, не слышал фальши в его тоне.
Как-то раз Людвиг услышал в трубке осипший, изможденный голос, какого у Оскара никогда еще не было.
- Как там... с моим делом?
- Работают, - печально ответил Людвиг.
- Хэх! Слушай... Я в тебя не стрелял! Ты же сам все знаешь. Можешь ты им это как-нибудь вбить в башку?
- Извини. Я тебе верю, но я не Гестапо. Надо мной стоят люди, которые доверяют только фактам. А факты не на нашей стороне. Если б я мог тебя освободить, я бы отдал что угодно...
- Меня три раза поили вашей сывороткой правды! Я под ней сказал то же, что говорю сейчас! Мой сын свидетель! Какого черта еще надо?
- Наберись терпения - вот мой единственный совет. Сейчас очень напряженное время. Как только война закончится, я уверен, все быстро разрешится, и ты выйдешь на свободу.
Оскар обреченно вздохнул и вдруг заговорил каким-то новым спокойно-меланхоличным тоном.
- Ладно, хватит юлить! Я отсюда не выйду.
- Послушай...
- Не перебивай! Меня тут... в общем... Ну, короче, я чувствую, что мне конец. Вилли скажи, что меня вызвали на фронт. Стране были нужны опытные пилоты. Скажи, что где-нибудь над океаном сбили. Пропал без вести, могилы нет. Только не сейчас. Года через три скажешь, понял?
- Хорошо.
- Если Кармина что-то вякнет по поводу имущества... ты уж позаботься, чтоб ей ни черта не досталось!
- Оскар, верь в лучшее и доверься своей стране. Ты еще встретишься и с сыном, я... я в этом даже не сомневаюсь.
Брат хрипло усмехнулся.
- Да ты не мучься! Черт тебя дери...
В трубке заныл протяжный гудок.
Людвиг некоторое время в нерешимости сидел за столом. Потом снял трубку и позвонил Брандту. Оскара должны были удавить в камере следующей ночью.
Как на зло именно в тот вечер к Людвигу подошел Вилли и стал спрашивать про отца.
Людвиг почувствовал, как в его душе что-то надламывается.
- Там все очень сложно.
- Но я же сказал им, что он не стрелял!
- И я им это сказал. Они мне не поверили. Они никому не верят.
- Что ж это за сыщики...
- Это система, Вилли. Система не всегда слушается людей.
- Как это?
- Вот так. Я сам не знаю.
Людвиг посмотрел в голубые глаза племянника и впервые увидел в них смутное недоверие.
- Ты с ним скоро встретишься, - вдруг промолвил он неожиданно для самого себя.
- Как?
Людвиг глядел слепо и отстраненно, словно погрузился в полусон или в гипнотический транс.
- Мы поедем к нему?
- Нет.
- Но... Папу что, отпускают?!
- Да. Н-не совсем, но... Вы скоро будете вместе.
Вильгельм радостно заулыбался, но спустя миг по его лицу пробежала тень.
- А почему вы такой грустный, дядя Людвиг? Это же хорошо.
- Я э-э... да нет! - Людвиг пришел в себя. - Все в порядке, Вилли, просто устал. На работе сумасшедший дом. Половину проектов свернули. Теперь только самое важное, только для войны. Недавно привезли мумию одного древнего воина, очень ценную. Я утром приезжаю, а ее нет. Сожгли в печи вместе с мусором, представляешь!
Вилли улыбнулся, наморщив нос.
- И правда, сумасшедший дом!
С первого этажа долетел звон колокольчика, зовущего к столу.
- А вот и ужин. Беги скорее!
- Но вы не пошутили?
- Нет.
Вилли вышел из комнаты и весело затопал вниз по ступеням.
«Скоро...»
Чтобы отогнать боль, он вновь оживил в памяти инфернальный суд и кошмарную гильотину.
Это произошло в конце декабря. Людвиг сказал Вильгельму, что хочет отвезти его в одно интересное место.
- В Гестапо? - спросил Вилли.
Он думал, что речь идет о долгожданной встрече с отцом.