«Следуй за наставниками, делай все, как они скажут», - вот все, что сообщил ей Винтер.
Ида поднялась с кресла и после некоторых сомнений пошла к выходу. За дверью никого не было. В просторных помещениях на всем этаже не отдавалось ни малейшего эха голосов.
«Где же все?» - подумала Ида.
Она ни на секунду не допускала, что с ее могущественными друзьями случилось что-то плохое. Разве мог им угрожать какой-то несчастный с мечом? А напади на них главный враг, она бы наверняка услышала шум схватки.
«Должно быть, затаились и ждут...»
Ида прошла через несколько залов, любуясь их таинственной ночной красотой.
Ей хотелось крикнуть: «Ау!», чтобы хоть кто-нибудь отозвался в этом застывшем, безмолвном, похожем на зазеркалье мире.
«А вдруг, я в замке одна? Вдруг, это все чей-то огромный злой розыгрыш?»
Она уже обошла все комнаты на этаже. Или почти все. Казалось, ни в одной из них давным-давно не бывало живой души.
«Что я делаю здесь посреди ночи? Зачем я не послушала Андрея?»
- Надо прийти в себя! - прошептала Ида. - Это не может быть сон или чья-то шутка! Все взаправду, меня предупреждали!
Она увидела в углу темную фигурку, сидящую к ней спиной. Маленькую, грязную, покрытую серыми лохмотьями с черной копной волос на голове. Фигурка тихо и прерывисто скулила.
Ида вздрогнула и отшатнулась. Она сразу же поняла, что это такое. Ей не было еще четырех лет, когда она встретилась с этим страшным и жалким созданием во сне первый и как ей тогда отчаянно хотелось верить последний раз. Ранний детский кошмар, вобравший образы из какого-то дурного кукольного мультфильма, какой-то сказки про забытую игрушку и каких-то собственных смутных воспоминаний. Ни то ребенок, ни то кукла по имени «Чучелко».
Ида с содроганием отвернулась, и быстро, стараясь не заплакать и не побежать, начала уходить подальше от этого существа. Она испытывала не только страх, но и невыносимую, разъедающую сердце и высасывающую душу тоску.
Теперь, когда призрак до дна раскопал ее память, когда вытащил на свет все секреты, Ида поняла, что не сможет встретиться с ним лицом к лицу. С чем угодно, только не с этим. Даже если закроет глаза и зажмет уши.
За ней никто не бежал, не полз, не крался, никто не выл и не кричал за спиной, но от этого было не легче.
Ида вернулась в комнату, где ее оставила Надежда, села обратно в кресло и закрыла лицо ладонями.
Ее трясло, из глаз катились слезы. Потом она забылась сном, а когда очнулась, нечто черное и высокое вышло из курящейся туманом полумглы навстречу ей.
Ида поднялась с кресла, уверенная, что все еще спит. Застыла, чувствуя, как тело крепко-накрепко опутали и стянули тысячи невидимых нитей.
- Здравствуй, - произнес низкий спокойный голос из-под капюшона-колпака.
Стая
- Господин оберштурмбаннфюрер! Арестант Гарцев, по вашему приказанию, доставлен!
- Прекрасно.
Он хотел лично пристрелить Гарцева, но, спускаясь по лестнице, понял, что это будет слишком просто. Этот хитрый русский ублюдок повинен слишком во многом!
Оставив Гарцева на растерзание Эрнсту, Людвиг, тяжело дыша, поднялся обратно в кабинет и запер дверь на ключ.
Застыв как изваяние в кресле, он не без удовольствия представлял себе, что сейчас происходит в камере. Людвиг не считал себя садистом. Однако мысль о мучениях врага приятно щекотала душу ласковым перышком, заставляя тихонько посмеиваться и блаженно жмурить глаза.
Он решил отметить эту небольшую, но важную в своей символичности победу. Сразу три веселящие пилюли начали таять во рту.
«Черт возьми, я же могу надраться, как никогда в жизни! Мне теперь все равно!» - самоуверенно подумал Людвиг.
Он вдруг осознал, что легкость и беспечность, которые он чувствует перед лицом смерти есть ни что иное как высший героизм.
Эта мысль так польстила Людвигу, что он разразился хриплым клокочущим хохотом, разлетевшимся по залу театральным эхом.
- Ну-с детишки! Тема нашего сегодняшнего урока... Смерть! Почему класс молчит, м-м?
Людвиг встал с кресла и, пошатываясь, подошел к темному окну.
- Не Вевельсбург!
Приблизился к зеркалу, оскалился собственному отражению.
«Черт, а ведь пора идти к фон Хессу! Скоро уже ночь закончится!»
Но идти к фон Хессу не хотелось. Хотелось жить и насаждаться бытием. Именно здесь. Сидя в ободранном темном зале в полуразрушенном замке в богом забытой славянской дыре на месте бывшего гетто.
Людвиг, посмеиваясь, мерил шагами комнату, наслаждаясь мириадами новых ощущений и оттенков чувств. Если бы кто-то сейчас постучал в дверь, он без объяснений расцеловал бы этого болвана.