Ни один мир не заслуживал столько боли.
А мир Аллена был ею переполнен, отражая на поверхности туман, сотни раз проклятую рощу, погибающего экзорциста и Ноя. Тёмное, не ведающее жалости создание, узнанное мальчишкой в самый последний момент.
Задушенный всхлип разрушил молчание.
— Я убивал тебя, — прошептал мужчина, стискивая попавшийся под руку угол. — Я убивал, потому что так сказали!
Алвес потянул руки к лицу, закрывая рот. Чувствуя, как медленно и неотвратимо его заполняет ядовитая память, в которой он, даже признав мальчишку, ни на миг не усомнился в необходимости выполнить какой-то там приказ какого-то там Графа и лишь попытался сделать это… как-то…
А затем он умер. Или, точнее, убил себя, подставился, не в силах помнить. И снова родился. И умер. И вспоминал каждый раз пробуждаясь, и заставлял себя забыть. И нарывался на истерики братьев, не понимающих, что происходит.
— Я пробуждался. Уже… Гены… я всегда знал… помнил, - словно в бреду шептал Алвес под внимательным взглядом серых глаз. — Каждый раз я пробуждался и забывал, кто такой! С того поколения! Как Граф сгинул… и Вайзли ещё топтал мои пороги… а я нет… я всё время… я знал…. Я никогда не хотел больше… — Он поднял взгляд к Аллену. — Я всегда забывал, что я Ной. Раз за разом. Мы, оказывается, умеем так вот… отвергать гены, игнорировать…. Я убил тебя… Я пришёл за Падшим…
— Да, ты разрушил чистую силу, считал, что разрушил и… — нарочито спокойные холодные слова дрожали, тихонько звенели, словно бисер, посыпавшийся между пальцев.
— И узнал тебя.
— Почти тогда же, когда я, — тихо объявил Уолкер. — А потом ты призвал тиза.
— Я боялся касаться тебя даже тогда, — прошептал Алвес почти бесшумно. — Я не мог сделать это… И я не мог… не мог видеть тебя мёртвого. Сбежал, как трус. И когда объявили, что ты выжил. И снова умер в обрушившейся башне, не придя в сознание. Я умер. Меня убили.
— Даже тогда? Неужели? Столько романтики, — фыркнул юноша, поглощённый в свои мысли, вновь к ужасу Алвеса опираясь на край разрушенной стены и выглядывая наружу. — Здесь всё ещё так высоко. Когда я впервые прибыл в Орден, не зная о подходах и лифтах, забирался вручную по скале, — ни с того ни с сего отметил Аллен.
Алвес отвёл взгляд, не зная даже, имеет ли он право наблюдать. Имеет ли он право жить! Не то что стоять рядом с этим юношей!
— Страж врат обнаружил моё проклятие и решил, будто я акума. Смешным сейчас кажется, но тогда я здорово перепугался.
— Могу представить, — прохрипел Алвес.
Но в его ответе и не нуждались.
— На входе мне встретился БаКанда, — продолжил юноша. — Назвал меня проклятым и вообще очень грубо обошёлся. Потом была Линали, её брат, что не смог сразу отыскать письмо Учителя. И, конечно, дураку не пришло в голову объяснить мне больше об Ордене. Хотя сейчас выглядит странно – письмо от Кросса большая редкость. Как могли пропустить?
Аллен вздохнул, опустил голову.
Алвес стоял позади, не решаясь уходить, хотя его пытались уже прогнать. Если есть хоть какой-то шанс! Если он может сделать хоть что-то для Аллена и собственной воющей души!
Казалось, прошла вечность, а за горизонтом забрезжил рассвет, когда Аллен обернулся. Покрасневшие глаза его блестели, но горели осознанием.
— Сколько, говоришь, я здесь спал?
— Больше века.
— Мир изменился?
— Очень. И нет. Смотря, что ты ищешь. Я могу научить…
— Меня жить снова? Ты оказался экспертом в другом.
Аллен кивнул, медленно ступая к Алвесу и принимая протянутую ладонь.
— Попробуй показать мне жизнь снова.
Комментарий к
Эпилог выйдет завтра.
========== Эпилог. ==========
— Должны ли мы что-то сделать? — Поинтересовалась миниатюрная блондинка лет пятнадцати, обсасывая леденец на палочке и напряжённо следя за транслируемым в прямом эфире соревнованиям по спортивной стрельбе.
— О чём ты? Что сделать? Я уже предчувствую новую порцию головной боли! — страдальчески провозгласил Вайзли, вскинув руки так, что его планшет под гневные проклятия грохнулся на пол.
— Мы ничего не можем сделать с Сердцем. Давайте порадуемся, что без него хоть башня фонить перестала, — меланхолично предложил один из непохожих друг на друга близнецов, тоже наблюдающий соревнования, но с куда большим скептицизмом и лёгким налётом презрения. Его брат сидел рядом, обняв за спину и сложив голову с закрытыми глазами на плечо. Может быть, уже спал.
— Ты и не хочешь, — раздражённо произнёс представительного вида мужчина, в основном наблюдающий за девочкой и являющийся хозяином роскошного дома и всего, что в нём находилось, включая домашний кинотеатр, в зале которого компания и собралась.
На его вопрос отвечать никто не стал. Казалось, всем стало очевидно за годы, как привлекательна жизнь в новом темпе и обличии.
— И он у нас под присмотром теперь будет, — продолжил мужчина. — Узнаем, что и как.
— А если он поймёт, кто он и… — начал близнец с явным опасением.
— Сердце не будет бодаться в мирное время, — категорично заявил Вайзли. — Спокойствие, друзья. Даже если он поймёт, кто он и что может, активировать все силы, творить фигню бессмысленно.
— И всё равно не понимаю, как он оказался им. Сердце же древняя штуковина!
— Сердце – пакет управляющего. Прошлый носитель умер тысячелетия назад. Был убит. А сама чистая сила всё же смогла доволочь себя до этого времени и найти достойного пользователя, — устало объяснил Вайзли. — Мы же с тем и провалились, что не в чистую силу метили в первый раз. А здесь не знали, куда смотреть.
— А меня всё ещё удивляет этот факт, что… он всё время был под носом, — сонно пробормотал в шею брату второй близнец. — Всю войну. В разрушенном, покинутом и никому не нужном отделении. Тупо мёртв. И мы не знали, что жив. Идеальное прикрытие!
— Что было, то было! — отмахнулась блондинка. — На самом деле я хотела спросить, не должны ли мы ему рассказать о том, кто он и что умеет чудить в другом состоянии ума! Хотя я до сих пор не вполне понимаю, почему они так разъединились, неужели действительно маскировка? Или последствия травмы, и потому он решил тело сохранить, но, по сути, срочно не нуждался. Думаете, не лучше ли нам ему рассказать правду? А?
Девочка обернулась, вопросительно приподняв бровь, и встретилась сразу с четырьмя парами недоумевающих взглядов.
— Чего-чего?
— Я понимаю, что он как бы и Тики, но…
— Типа в доверие втереться?
— А ты ничего не принимала?..
Раздалось с разных сторон, и девочка возмущённо заорала:
— ЭЙ! Ну хватит! Расширяйте уже двери своего познания, умники! Давайте, это может быть весело!
— Алчность, я в курсе, что это твоя дочь, но если она не перестанет генерировать безумные идеи, я сверну ей шею! — проскрежетал Вайзли.
— Доченька…
— Ну а что такого? Моя идея с напоминанием Тики вышла отличной!
— Ага! — яростно соскочил с дивана Вайзли. — Только именно мне пришлось шесть жизней пыхтеть и раз за разом пытаться ему эту память вернуть, чтобы он не отверг!
— Ну и что? Я могу сама всё сказать о Сердце, раз так надо!
— Ни слова о Сердце в этом доме! — провозгласил близнец, подкидывая вверх подушку, и та ударила в плечо застывшего на пороге Алвеса.
И всё бы ничего, но за ним с совершенно диким взглядом стоял никто иной, как Аллен Уолкер.
— И… — дрожащим голосом начал Вайзли, не уверенный, что вообще хочет слышать ответ, — Интересуюсь чисто в интересах расписания апокалипсисов: сколько вы слышали?