Бекрам первым нарушил молчание, которое последовало за словами Кирковенала:
– Перед тем как Бастилла «сбежала» в Хурог, Ландислоу долго выспрашивал у меня, есть ли в замке Хурогметена драгоценности гномов. Это полная чушь, я так ему и отвечал, но им, по-видимому, захотелось Удостовериться, что я не вру. Единственное, чего я никак не могу понять, так это почему Бастилла осталась с Вардом.
Неожиданно ему в голову пришла хорошая мысль.
– Может, она что-нибудь обнаружила? Нечто такое, чем ей не удалось завладеть так просто… Вард спасает ее, говорит ей, что он едет в Оранстон, и эта ведьма решает отправиться с ним. Отсюда легче всего связаться с Карианом.
– Хавернесс считает, что у ворсагцев на территории Оранстона есть свой лагерь, – сказал вдруг Кирковенал. – Ты сказал, Аксиэль, что Вард, его брат и Бастилла отправились на юг, верно? Бурил совсем недалеко отсюда.
– Замок Гарранона? – спросил Бекрам.
Кирковенал кивнул.
– А управляет им в данный момент Ландислоу. Ландислоу, любовник Бастиллы.
– Который ненавидит короля гораздо больше, чем ворсагцев, – добавил Бекрам.
– Все это только слова, – заявил Аксиэль. – У вас нет доказательств!
Лицо Бекрама стало жестким.
– Когда Вард уехал? – спросил он.
Аксиэль пожал плечами.
– Сразу после боя.
– Ответь мне на такой вопрос: может ли военачальник, прошедший школу Стейлы, оставить свое войско после сражения? Тем более ради того, чтобы погнаться за парой недобитых врагов? – спросил Бекрам.
Аксиэль промолчал.
– Не может! Я считаю, что Бастилла до сих пор верит в существование хурогских драгоценностей, но полагает, что без помощи Варда ей их не заполучить! А Тостена она наверняка намеревается использовать в качестве дополнительного способа влияния на Варда.
Глава 10
ВАРДВИК
Смерть – отвратительная штука. И кажется еще более страшной, если непрерывно льет дождь.
Несколько недель моих попыток стать прославленным героем не принесли никаких результатов. По пути к южным границам Оранстона мы не встретили ни одного сколько-нибудь значительного ворсагского отряда, лишь пару неорганизованных кучек бандитов да разоренные деревни, где ворсагцы уже побывали.
Постоянно шел дождь, лишь иногда сменяясь градом или мокрым снегом – очевидно, для разнообразия. От этого на душе у нас тоже было мрачно и пасмурно. У коня Орега от нескончаемой сырости загноилась нога, хоть мы и смазывали копыта всех своих лошадей специальным маслом.
Тостен, как обычно, разговаривал мало. Больше просто отвечал на вопросы, и то односложно. От холода и влаги у Пенрода разболелась старая рана на плече, что превращало для него тренировки в настоящую пытку. Но не принимать в них участие он категорически отказывался, а с Аксиэлем, пытавшимся убедить его отдохнуть, Пенрод несколько раз чуть не вступил в настоящую драку. Если бы не вмешательство Бастиллы, они точно разукрасили бы друг друга.
Аксиэль все чаще смотрел на меня как-то странно, будто хотел что-то сказать. Приуныл даже Орег.
Однажды в полдень мы остановились у повстречавшейся нам на пути деревни.
Еды у нас оставалось мало. Требовалась и хоть какая-нибудь информация о ворсагцах. Я отправил Пенрода разыскать старейшину деревни, а сам вместе с остальными медленно двинулся за ним следом.
Пенрод вернулся очень скоро. Мы встретились с ним на главной деревенской улице.
– Старейшина сказал, о ворсагцах ему ничего не известно, – сообщил он. – А зерна, по его словам, им самим не хватает.
Слышать нечто подобное мы уже привыкли. Если бы человек из первой деревни не продал нам немного еды, мы уже голодали бы. Оранстонцы не желали нам верить. По-видимому, еще не забыли о войне пятнадцатилетней давности.
– Ты сказал ему об ограбленной деревне к востоку отсюда, мимо которой мы проезжали буквально утром? – спросил я.
Пенрод усмехнулся.
– Конечно, сказал. И увидел по реакции старейшины, что он думает: это дело наших рук! А где Орег?
– Поехал взглянуть на храм Мероны, – ответил я. – Может, попросит ее прекратить поливать землю дождем.
Аксиэль фыркнул.
– Если в Оранстоне заканчивается дождь, это означает, что начинается град!
Поселение было крупнее других, в которые мы заезжали. Но жизнь протекала в нем так же, как везде в здешних краях. По обе стороны от дороги стояли небольшие домики из камня с тростниковыми крышами. Деревенские жители, завидев нас, сразу прятались в своих Жилищах.
Храм Мероны Плодоносицы, богини урожая, по размерам почти не превышал все остальные деревенские постройки, но в отличие от них был когда-то расписан. Сейчас сине-белые фрески, наполовину стертые временем, выглядели побледневшими и невзрачными. На центральном входе в храм не было двери. В дверном проеме колыхался лишь кусок выцветшей плотной ткани, пропитанный маслом.
– Орег захотел полюбоваться богатым архитектурным внутренним убранством храма, о нем рассказывают во всех частях Пяти Королевств, – пояснила Бастилла. – А вот магии я не чувствую.
Итак, из доблестных освободителей оранстонской земли мы постепенно превратились в любознательных туристов, которым никто не рад, с горечью подумал я.
– Недалеко отсюда располагаются Серебряные горы, – сообщил Аксиэль. – Я узнал силуэт самой высокой из них. В этих горах находится камень, который, говорят, был когда-то драконом. Если вам любопытно, можем поехать туда и взглянуть на него.
Пенрод рассмеялся.
– Когда мы шли по этим горам вместе с Хурогметеном, он сказал, что это обычная каменная глыба.
Аксиэль пожал плечами.
– Не знаю, не знаю. Лично я почувствовал, что этот камень буквально пропитан колдовством.
Я удивился. Раньше я и не подозревал, что Аксиэль обладает способностью ощущать магию.
Из-под занавески, заменявшей дверь храма, высунулась голова Орега.
– Мы направляемся в Серебряные горы! – заявил я, примиряясь с ролью туриста.
– Посмотрим на дракона! – ликующе произнес Орег, вышел из святилища и вскочил на своего коня. – Прекрасно!
Брызги жидкой грязи из-под копыт Нарцисса взлетали так высоко, что мои и без того промокшие насквозь сапоги постоянно окатывало дополнительным количеством воды. Зато Нарцисс прекрасно себя чувствовал. Он вышагивал так резво и уверенно, будто и не замечал непогоды.
Мы ехали впереди на некотором расстоянии от всех остальных. Мне хотелось побыть одному. Я размышлял о том, не отправить ли мне мою команду, мой маленький отряд, в обратный путь. Пенроду требовалось вылечить руку, а здесь, в сырости и походных условиях, это представлялось почти невозможным. Сиарра была слишком молода для подобного испытания, а Тостен чересчур мягок. Не телом, а душой. Каждый сожженный нами покойник – будь то ворсагец или убитый им оранстонец – оставлял в его сердце неизгладимый след.
Бастилла, хоть и заявляла, что она не особенно одаренная колдунья, явно могла найти себе более достойное занятие, чем скитания с моим отрядом. Я не мог судить, насколько велик ее талант, но видел, что она если не так же сильна в волшебстве, как Орег, то гораздо способнее Лисленга, колдуна моего отца. Ей удавалось каждый вечер без труда разжечь для нас костер, в то время как Орег сушил матрасы и одеяла. Поэтому она запросто устроилась бы на службу к кому-нибудь из знати, особенно в оранстонских сырых землях.
Орег должен был находиться в Хуроге. Для меня он служил постоянным напоминанием того, что я вдали от дома… а еще о том, что я, наверное, никогда не получу уже Хурог.
Аксиэль, сын короля гномов, мог найти себя в каком угодно другом деле – например, обучать солдат. Но Атервон сказал, что он предназначен для выполнения какой-то важной миссии, что его отцу приснился какой-то сон… А сам Аксиэль, несмотря на то что лет шестнадцать прослужил моему отцу, был уверен, что судьба занесла его в Хурог именно для встречи со мной.