— Представители дома Романовых? Я вдруг почувствовала себя в дореволюционной России. Неужели я так стара?
Улыбнувшись, Саша сжал ее руку.
Обед прошел быстро. Дмитрий был чрезвычайно оживлен, но Надежда совсем завяла после того, как великая княгиня выразила свое отвращение к этим вульгарным новым русским, этому сброду, который вытягивает из России последние соки. Конечно, она не имела в виду присутствующих, но Надежда обиделась, и Саша был огорчен резкостью княгини.
Когда все встали из-за стола, Саша подошел к Анне:
— Спасибо за приглашение. Очень жаль, что так получилось, но вы с Джоном нашли самый лучший выход из положения. Я решил пока съездить в Россию. Это частная поездка, но я все же покопаюсь в московских и петербургских архивах. Во всяком случае, здесь мне делать нечего.
Анна холодно посмотрела на него:
— Надеюсь, ты хорошо проведешь время. Можешь не помогать Геннадию. Он прекрасно справится и один.
— До свидания, Анна. Желаю тебе успехов. Пятнадцатого жду вас со Снегурочкой в Москве.
— Саша, а как прошел твой ужин с отцом? — вдруг спросила Анна, когда он уже уходил.
— Боюсь, что не совсем удачно.
— Жаль. До встречи в Москве.
Вернувшись домой, Саша сразу прошел на кухню и вынул из холодильника бутылку с водой. Он чувствовал себя уставшим и каким-то не совсем чистым.
Горячий душ вернул его к жизни. Завернувшись в халат, он подошел к телефону и набрал петербургский номер.
Там сразу ответили:
— Слушаю!
Дальнейший разговор происходил по-русски.
— Геннадий Алексеевич? Это Саша Озеровский из Нью-Йорка.
— Саша! Рад тебя слышать. Куда ты пропал? Почему не звонил? Когда к нам приедешь?
Саша улыбнулся. У него было такое ощущение, словно он говорит со своим дедушкой.
— Уже совсем скоро.
— Ура! Леонида! К нам едет Саша. Когда ты прилетаешь в Питер? Я пошлю кого-нибудь в Пулково, чтобы тебя встретили. Остановишься у нас. И никаких разговоров.
— Не создавайте себе лишних сложностей. Я закажу номер в «Астории». Приглашаю вас обоих на ужин.
— Хм. У них блины, как подметки. Лучше приезжай ужинать к нам.
Саша улыбнулся. Геннадий был типичным петербуржцем — образованным, живым и радушным скептиком с потрясающим чувством юмора.
— Когда ты прилетаешь?
— Десятого. У нас большие неприятности. Меня даже временно отстранили от работы.
— Знаю. Анна и ваш юрист прислали нам сегодня факс и просили ничего не говорить тебе о потенциальных покупателях в России.
— Серьезно? Они так меня боятся?
— Они боятся всего. И все же я скажу тебе, кто интересуется Снегурочкой. Никто.
— А почему?
— Когда президент в любую минуту может объявить войну, прикрыть банки или заняться реставрацией дворцов, а правительство перетряхивают чуть ли не каждый час, кого волнует какой-то Фаберже?
— В восемнадцатом году люди думали иначе.
— Ну и что с ними сталось? Послушай, голос у тебя какой-то кислый.
— Я просто устал. И скучаю без вас.
— Конечно, скучаешь. Иначе зачем тебе тащиться в такое гиблое место? Душа тепла просит. Возвращайся на родину предков, Саша. Здесь ты быстро излечишься от хандры. Я сейчас провожу кое-какие исследования для Русского музея, и мне нужна твоя помощь. Все документы на английском и французском. А потом мы поедем в Москву. Я тебя приглашаю в Кремль на презентацию. Звучит неплохо?
— Великолепно. Геннадий, ты настоящий друг. Спасибо за все.
— Чепуха. Это просто взаимная поддержка. Это ведь ты устроил меня в «Лейтон», помнишь? Благодаря тебе я могу кормить семью и учить детей за границей. Ты практически спас мне жизнь. А я лишь приглашаю тебя на родину. Для американца ты слишком русский, Саша. Помнишь эту строчку из Сент-Экзюпери? «Мы в ответе за тех, кого приручили». Я считаю, что я за тебя в ответе. Приезжай скорей в Россию. Мы тебя очень ждем.
У Саши сдавило грудь, и на глаза навернулись слезы. Почему в Нью-Йорке у него нет таких друзей? Пора заканчивать, иначе он совсем раскиснет.
— Будем прощаться, а то уже поздно. Я сообщу тебе дату вылета по электронной почте.
— Самый лучший вариант. На телефон надеяться нельзя. Мы послали человека в космос, но телефон у нас по-прежнему работает кое-как, — рассмеялся Геннадий. — До встречи в Питере. Пока. Наплюй на этих ублюдков.
— Я так и сделаю. Спасибо, Геннадий.
Повесив трубку, Саша рухнул в постель и заснул как убитый.
Утром он принял душ, чтобы встряхнуться. В церкви надо быть в одиннадцать. Саша надел темный костюм и в виде исключения повязал неброский галстук.