Монах приподнялся, опершись на мускулистые, похожие на стволы деревьев руки. Ма Чжун увидел, что даже сидя. царь был выше него по крайней мере на пять сантиметров. Но спина великана была согнута, а чудовищных размеров плечи неестественно провисли.
Человечек в окне стал прыгать туда и сюда, и черные лохмотья захлопали вокруг него, как крылья.
— Прости, Монах, прости. Главарь! — заблеял он.
— Заткнись, Злобный Глаз, и молчи, — прорычал Монах опускаясь и повторил Ма Чжуну: — До свидания, Сяо Па.
Он снова откинулся к колонне. Его голова опустилась на грудь. Ма Чжун поднялся, махнул рукой старику в окне и направился к лестнице.
Он неторопливо пошел в суд, насвистывая веселую мелодию. Его поход в город занял почти всю вторую половину дня. Уже опускались сумерки. Ма Чжун не зря провел это время! Жрица уже предупреждала судью Ди, что служанка путается с бродягами. А теперь он узнал, что девчонка поставлена туда царем нищих следить за храмом. У него, наверное, будет интересный вечер. Интересный во всех отношениях.
Когда показались два огромных фонаря из красной промасленной бумаги, освещающие ворота храма Бога Войны, Ма Чжун снова поднялся по широким ступеням и зажег ароматические свечи. Очевидно, Божество расположено к нему сегодня!
В суде глава стражи сообщил ему, что судья и младший помощник Хун находятся в библиотеке судьи Ди и беседуют с художником Ли Го. Ма Чжун быстро прошел в свою комнату, умылся и переоделся в чистую одежду.
Глава 15
Старый управляющий один за другим зажигал фонари, висящие вдоль мощенной мрамором террасы. Через открытые двери библиотеки Ма Чжун видел, что судья стоит, сложив руки за спиной, в центре зала перед столом из резного черного дерева. Младший помощник Хун помогал художнику разворачивать свитки картин.
Когда судья Ди увидел Ма Чжуна на террасе, он сказал Ли:
— Мне жаль, что вы не успели сделать полотно, изображающее пограничную область, господин Ли. Это верно, бумагу высшего качества трудно достать в таком захолустном городе. Я вас прекрасно понимаю. Вы не хотите писать картину, в которой так важно передать настроение, пока сами не почувствуете себя готовым к этому. Я буду очень рад увидеть три пейзажа, которые вы написали в прошлом году. Их можно повесить где-нибудь здесь, на стене. Скажите управляющему, чтобы он принес больше свечей, а пока я прогуляюсь по саду со старшим помощником и подышу вечерней прохладой.
Он повел Ма Чжуна к каменной скамье под высокой акацией у дальнего конца террасы.
— Заседание суда затянулось довольно долго, — сообщил он старшему помощнику. — Мне пришлось отложить его, поскольку противная сторона тоже обнаружила новые сведения! Мне редко приходилось иметь дело с такими сложными спорами из-за наследства. Сразу после заседания я переоделся, принял ванну и тут ко мне пришел Ли Го. Сейчас мы поговорим с ним. Что вы узнали в городе?
Ма Чжун сообщил судье результаты своего похода. Судью Ди очень заинтересовал разговор с царем нищих по прозвищу Монах.
— Вы действительно прекрасно справились со своей задачей, Ма Чжун! Теперь мы, как говорится, можем взглянуть на дело изнутри. Личность убийцы покрыта тайной, но мы, кажется, на верном пути к золоту казначейства! Разумеется, пойдите сегодня в храм с этой служанкой и поищите его. Так будет лучше, чем отправляться туда с целым отрядом стражников! Попробуйте также заставить ее рассказать о Монахе. Он представляется мне очень непростой личностью. ,
Судья стряхнул несколько лепестков с подола и поднялся. Они вернулись в библиотеку.
Четыре высоких свечи освещали комнату. Ли Го и младший помощник Хун стояли перед тремя большими живописными свитками, свисавшими с верхних полок книжных шкафов. Деревянные барабаны, на которых были свитки, опустились почти до пола. Судья развернул кресло и уселся лицом к картинам. Он молча рассматривал их, поглаживая баки.
— Да, — сказал судья, — вот этот пейзаж в середине, написанный тушью, мне действительно очень нравится. Два других написаны, может быть, изящнее, но в среднем чувствуется небрежная свобода кисти древних мастеров. В них видно огромное пространство. Если бы вы не нарисовали маленький островок на горизонте, невозможно было бы понять, где кончается море, а где начинается небо.
— Вы очень хорошо разбираетесь в живописи, — с благодарностью произнес Ли Го. — Я всегда стремлюсь создать ощущение глубины и расстояния, но мне это редко удается.
— Если бы нам всеща удавалось достигнуть предела желаемого, — будто бы с намеком сказал судья, — мы почувствовали бы себя обманутыми. Присядьте и выпейте чашечку чаю, господин Ли.
Вошел управляющий с чайными принадлежностями на большом подносе. Когда все отпили по глотку, судья Ди продолжил: — Вы большой художник, господин Ли. Вам следует жениться, чтобы вы могли передать свое искусство сыновьям.
Ли слабо улыбнулся.
— Жизнь женатого человека создает ощущение обмана, о котором вы говорили. Она лишает романтики, а в этом случае дух творчества исчезает.
Судья энергично покачал головой.
— Брак — основа нашего священного общественного порядка, господин Ли. Если бы вы смогли прожить жизнь в четырех стенах своего дома, тогда, может, вам и удалось бы предаваться любви без естественных ее последствий. Поскольку же мы не можем не выходить в окружающий мир, нам нужно приспосабливаться к человеческому обществу. Иначе появляется безысходность. Один древний писатель сравнил человека с лошадью в упряжке. В упряжке у каждой лошади достаточно свободы: она может бежать чуть медленнее или чуть быстрее, тянуть чуть вправо или чуть влево, но колесница останется на дороге. Когда же лошадь вырвется из упряжки, она может некоторое время наслаждаться полной свободой, но затем устанет и почувствует себя одинокой. Она захочет вернуться в упряжку, но увидит, что дороги больше нет и ей уже не догнать колесницу.