— Только фиолетового камня не хватает!
— Теперь понятно, почему призрак не мог в комнату через щель пролезть, — вспомнила Стася.
— Ага, и на лбу у него должен быть здоровенный синяк! — усмехнулся Гарик.
…Ребята с азартом обсуждали, как с понедельника начнут поиски мнимого призрака, а в это время за окнами их дома внимательно наблюдал человек. Рука в замшевой перчатке небрежным движением поправила темную широкополую шляпу. Если бы не она, ему было бы очень трудно скрыть безобразный синяк на высоком лбу.
ГЛАВА 14 Вадик
Утром пошел снег.
Белая мошкара кружилась над размытой дорогой, облысевшими деревьями и удивленными прохожими. Последнее время люди все чаще удивляются снегу. Особенно когда он появляется в положенный срок. Вот и сегодня дедушка посмотрел за окно и сказал, что уже и не помнит, когда бы снег выпадал в октябре, а ведь в дни его молодости иначе и не бывало. Наверное, зима решила в этом году сделать приятный сюрприз и явилась в Тихореченск не в потрепанных одеждах из гниющей листвы и дорожной слякоти, а закутанной в белоснежное покрывало.
Однако причуды грядущей зимы — это не повод сидеть без дела. Едва позавтракав, ребята отправились на поиски новой информации. Первым в их списке стоял магазин «Охота».
Настроение у Вадика было прескверное. И все потому, что его горячо любимый брат попытался улизнуть вместе со своей подружкой, оставив близнеца дома. Когда новенькая рядом, он говорит только с ней, а когда ее нет — только о ней. Вчера Вадик понял — кончилось их мужское братство. Нет больше Соболевых. Есть Стася и ее свита. Принцесса Романова, блин.
Как только ребята подошли к остановке, к ней тут же причалил чумазый троллейбус с нужным номером.
— Вперед! — скомандовал Гарик, — и полез в его громыхающее нутро, — Троллейбусы большие тараканы, привязанный сверху за усы! — пробормотал он строчку из песни с дедушкиной пластинки.
Вадик скривился. Позер нечастный!
Тем временем троллейбус неуклюже полз по городу, который стремительно светлел, укрываясь белым саваном. Снег успел перекрасить тротуары, козырьки остановок, крыши домов и шапки похожих. С усердием сумасшедшего маляра он покрывал белилами все, что попадалось ему на пути. Интересно, сколько продержится его работа?
— А почему дедушка отдал вас в интернат? — вдруг спросила Стася.
— Как почему? — удивился Гарик, — Я же говорил: у него инфаркт…
— Но это было два года назад. Он же поправился…
— А три месяца назад у него был микроинсульт! — вставил Вадик, — Столько раз уже «скорую» вызывали! Дед, конечно, держится. У него характер! — Никогда не покажет, что ему плохо. Из-за этого его каждый раз еле-еле спасти успевали — терпит до последнего.
— Когда деда на четыре месяца в больницу положили, он своему старинному приятелю позвонил — Сергею Николаевичу Загубскому, — Гарик задумчиво водил пальцем по запотевшему стеклу, рисуя нос, уши, усы. Получилось очень похоже на Крыса, который в этот момент уютно посапывал в кармане Стасиной куртки, — Попросил позаботиться о нас. Кто же знал, что Загубский скоро умрет, и к власти придет Стервелла?
— А сейчас дедушка не может вас забрать?
— Он пытался. Но ему комитет по делам детей-сирот не разрешает. Говорят, что он из-за плохого здоровья не может дать нам полноценное воспитание… — сказал Вадик, повторяя слова Антошки, которая безуспешно пыталась объяснить сердитым близнецам, почему Стервелла может дать им «полноценное воспитание», а дед — нет.
— Да, ладно! — отмахнулся Гарик, — Просто в этом комитете сестра Стервеллы командует. Ее директриса попросила нас не отпускать. Вадик ей телек и музыкальный центр бесплатно ремонтирует…
— А Гарик на всех конкурсах чтецов побеждает! Она за это грамоты от начальства получает! — Вадик зло ударил кулаком по стеклу, за что тут же удостоился гневного взгляда от дородной женщины в норковой шапке.
К счастью, в этот момент троллейбус, пыхтя, подрулил к нужной остановке. От нее до магазина «Охота» было рукой подать. Уже через пять минут друзья толкнули тяжелую дверь под зеленой вывеской, украшенной лосиными рогами.
В полутемном зале, за прилавком, под стеклом которого тускло посверкивали клинки охотничьих ножей, стоял молодой парень. Гарик, не в силах побороть мужской рефлекс, прилип к витрине, разглядывая выставленные там сокровища. Вадик относился к оружию гораздо спокойнее. Ну, ножи и ножи. Посещение компьютерного магазина его волновало куда сильнее.
— Что, пацаны, нравится? — услышал Вадик знакомый голос.
За прилавком стоял Жэка Чирков — долговязый парень с вытянутым лицом и широкой улыбкой. Вряд ли им могло повезти больше — Жэка воспитывался в одном с друзьями интернате. Он покинул его пару лет назад, но до сих пор часто навещал младшего брата. Как-то близнецы заглянули в свое Убежище и обнаружили там Жэку, который удивленно разглядывал то, во что превратилась убогая землянка. Оказалось, это он построил ее вместе с приятелями несколько лет назад, а теперь пришел посмотреть, осталось ли от их штаба хоть что-нибудь. «Да, пацаны, так круто здесь никогда не было! — похвалил Соболевых бывший хозяин Убежища, — Молодцы!» С тех пор они не то, чтобы дружили, просто здоровались при встрече, перебрасывались парой фраз, но все время помнили об общей тайне — она давала право говорить начистоту.
— Деду пришли подарок поискать? — весело спросил Жэка.
— Неа! — замотал головой Гарик, — Мы ищем человека, который фонарик здесь недавно покупал.
Вадик протянул парню находку ребят. Тот взял фонарик в руки, покрутил, усмехнулся.
— Ну и где вы его нашли?
— В подвале интерната. Про тайную комнату слышал? — Спросил Вадик.
— Ага! По телеку рассказывали, — парень явно заинтересовался.
— Там и нашли, — небрежно вставил Гарик.
— Врете! В нее никого кроме ментов не спускался!
— Мы там были раньше милиции, — заговорила Стася. Гарик тут же представил подругу Жэке, а затем вместе с братом кратко поведал о приключениях последних дней. Их взрослый приятель только иногда вставлял «во блин» и «фигасе», что означало крайнюю степень удивления. Единственное, о чем умолчали братья, это необычные способности Стаси. Кто его знает, не решит ли Жэка, что его дурачат.
— Ну, сыщики, все с вами ясно! Держите меня в курсе своего расследования. А фонарик… — Жэка потер свой острый подбородок, — У нас тут много народу ходит. И фонарики эти часто берут. Он, кстати, «волчий глаз» называется. Из-за зеленоватого оттенка светодиодов. Но вам повезло. Я помню, кто его купил. Это Мироныч. Он в понедельник заходил. Поболтал со мной немного и фонарик прихватил. Кстати, сказал странную вещь: мол, он ему «нужен для исследования глубин».
— Значит, Мироныч! — задумчиво произнесла Стася, — И «глубины» — это подвал.
— Ну, да. Было бы странно, если б Мироныч не знал, куда ведет лаз из его мастерской, — согласился Вадик.
Друзья распрощались с Жэкой и направились к краеведческому музею. Благо он находился совсем недалеко — минут пять пешком. Их путь лежал по самой старой улице города — Большой Дворянской. Это когда-то, во времена Вершицких, она была большой, а теперь ей бы подошел эпитет «тихая» или «сонная». Узкая улочка, вымощенная еще при Петре I булыжником, была гордостью Тихореченска. Почти такой же, как интернат. На стене каждого дома висели памятные доски: «Здесь жил известный меценат…», «Здесь останавливался великий поэт…», «Здесь родился знаменитый ученый…». «История идет за нами попятам», — повторял дедушка, когда оказывался на Большой Дворянской вместе с близнецами. И, правда, дыхание великих событий ощущалось в каждом камне неровной мостовой, каждом причудливом фонарике, каждом окне старинных домов, многозначительно взиравших на любопытных прохожих. Правда, сейчас, во время снегопада, людей здесь было немного — туристы и выбравшиеся погулять в выходной день местные жители попрятались в маленькие кафешки, которые занимали первый этаж почти всех зданий улицы.
Наконец, перед озябшими ребятами из-за густой снежной завесы выплыла потертая дверь музея. Друзья потянули за медную ручку, и перед ними открылся полумрак холла, пропитанный пылью и запахом старых книг. Маленькая старушка в зеленом шерстяном платье с кружевным воротничком взглянула на карточки ребят, где было написано, что они являются воспитанниками интерната, и качнула облачком седых волос, разрешая пройти.