— Как же князь понял его? Ведь он по мадагаскарски говорил! — усомнилась Женя.
— Так может за год русский выучил? — предположила Таня.
— Дуры! Это же дух! А духи знают все языки мира, — отрезала Мила, — Ну вот, через девять месяцев у Вершицкого родился сын. Это был совершенно здоровый мальчик, однако спустя три дня он умер — шаман забрал душу ребенка. Безутешный князь хотел выбросить камень, но жена не дала этого сделать. Ей казалось, что в нем живет душа младенца. Она начала разговаривать с сапфиром и вскоре сошла сума. По ночам княгиня бродила по коридорам этого дома в поисках своего мертвого сына. Женщина перестала есть и начала угасать не по дням, а по часам. Что только князь не делал. И врачам ее показывал, и в церковь водил, и к знахаркам обращался — ничего не помогало. И вот тогда он позвал дух шамана. И шаман появился…
— Мама! — заскулила Таня и спрятала голову под одеяло.
— Тсссс! — зашикали на нее.
Шаман появился и заговорил с князем: «Я верну разум твоей жене. Взамен же я хочу каждое полнолуние получать юную душу, не достигшую четырнадцати лет». Ужаснулся князь такому требованию, но любовь его к жене была сильнее. И вот в Тихореченске начали умирать дети. Каждый месяц по одному ребенку.
— Ой, мамочки! — снова запищала Таня, но теперь ее больше никто не одергивал. Всем стало страшно. Даже Стася почувствовала, как по ее спине носится табун мурашек.
— А жена князя начала поправляться, и даже совсем перестала горевать по своему погибшему сыну. Зато ее муж становился все более замкнутым. Перед каждым полнолуньем он исчезал куда-то, а когда возвращался, на нем лица не было. Так прошел целый год. И вот однажды совесть Вершицкого не выдержала. Князь решил избавиться от камня.
— Давно пора! — поддержали девочки.
— Взял и бросил его в реку. Вернулся домой, а жена его, безумная, мечется по комнатам — ищет сапфир. Князь ее и уговаривал, и утешал, и по щекам бил — ничего не помогало. Наутро скончалась княгиня — нашли ее мертвой в спальне, а на шее тот самый сапфир. Как он из реки снова в дом попал, неизвестно. Похоронил Вершицкий жену и камень в гроб ей положил. Сам же решил все свое состояние детским приютам отписать, а дом превратил в кадетский корпус — все пытался вину искупить.
— А что же с камнем стало? — спросила Женя.
— Ничего. Может, в могиле лежит, а, может, достал его кто оттуда. Только вот дух шамана точно никуда не делся. Каждое полнолуние бродит по коридорам интерната в поисках свежей души…
— Ааааа, Милка, хваааатит!!! — заголосила Таня, — Я же теперь никогда не усну!
— Мил, ну сознайся, конец ты сама придумала, чтобы пострашнее было! — попыталась расколоть рассказчицу Женя.
— Ничего я не выдумывала! — обиделась Милка, — Да вы вспомните, в прошлое полнолуние Танька фигуру в белом видела. Разве нет?
— Так ты же сама сказала, что это мальчишки нас пугали! — пискнула из-под одеяла Таня.
— Мало ли что я говорила! Не хотите — не верьте! Только когда шаман вашу душу заберет, ко мне не прибегайте: «Мила, что делать?»
Девочки еще долго о чем-то спорили, а Стася лежала и думала о князе Вершицком. Неужели этот старик на портрете действительно убивал детей? Нужно будет покопаться в местной библиотеке. Если, конечно, удастся в нее попасть — вряд ли ее просто так отпустят из интерната.
Мысли Стаси начали путаться. Веки стали неподъемными. Голоса соседок звучали все дальше и дальше. И вдруг! Внимание девочки привлекла не плотно прикрытая дверь. Кто-то через образовавшуюся щель внимательно изучал их комнату. Этот кто-то был одет в белый балахон. Его глаза сначала пристально разглядывали спящих воспитанниц, затем уставились на Стасю. Показалась тонкая белая рука, и длинный палец с острым ногтем поманил девочку к себе. Никогда в жизни ей не было так страшно — словно сама Смерть пригласил на прогулку. Палец еще несколько раз шевельнулся в щели и исчез. Вслед за ним качнулась и пропала в глубине коридора загадочная фигура. Послышались удаляющиеся шаги. «Я должна узнать, кто это был, — подумала Стася, — Чтобы не бояться». Она встала с постели и шагнула в темноту.
Впереди маячил белый, чуть светящийся силуэт. Стася прибавила шагу и оказалась совсем рядом с ним. В этот момент существо обернулось, и девочка увидела лицо худой, изможденной женщины. На ее груди сиял голубой камень. Она потянулась к Стасе, словно моля о помощи, и вдруг в огромных глазах призрака мелькнул хищный блеск. Женщина облизнула свои сухие черные губы, и ее пальцы рванулись к шее девочки. Та попробовала бежать, но внезапно почувствовала странное онемение в ногах. Воздух вокруг стал вязким и не давал сделать ни шагу, а длинные пальцы все приближались, еще чуть-чуть, и они сомкнуться на горле девочки. В это мгновение мир вокруг Стаси взорвался звуком тамтамов и оглушительным шепотом. «Оказывается, шепот может быть оглушительным», — подумала она и проснулась.
Все в комнате давно спали. На соседней кровати тихо посапывала Женя. Таня что-то бормотала во сне. «Похоже, кошмары здесь мучают не только меня, — подумала Стася, — Надо же, как напугал всех Милкин рассказ». Девочка плотнее укуталась в одеяло, наслаждаясь ощущением безопасности, которое порой охватывает после того, как становится ясно, что все пережитое было не более чем страшным сном. Ее взгляд невольно скользнул по приоткрытой двери…
Боже, что это?!! Крик ужаса удалось сдержать каким-то чудом. За дверью стояла фигура в белом. «Этого не может быть. Мне это снится», — твердила девочка и щепала себя под одеялом. Ничего не помогло. Фигура явно не была плодом ее воображения. Она постояла еще несколько секунд и растворилась в темноте коридора. Стася снова услышала удаляющиеся шаги. Совсем как во сне. «Ну, нет, из-под одеяла я не вылезу, проверять, кто это бродит ночью по коридору, не пойду», — решила про себя девочка. Ее безумно раздражали героини тех немногих фильмов ужасов, которые ей довелось посмотреть. Эти заторможенные блондинки обязательно шли проверить, кто там в фамильном склепе так страшно рычит? Или что за чудовище стучит когтистой лапой в окошко? На их месте Стася давно бы звонила в полицию, причем не по домашнему, а по мобильному телефону, сидя за рулем мчащегося куда подальше автомобиля. Поэтому попав в похожую ситуацию, она накрылась с головой одеялом и прислушалась. Ни звука. Минуты текли за минутами, и ничего не происходило. Сложно сказать, сколько времени прошло с момента, когда девочка увидела загадочную фигуру, но вскоре она поняла, что не может больше лежать в постели. И дело тут не в любопытстве. Просто Стасе дико захотелось в туалет. «Это от страха, — уговаривала она себя, но уговоры не помогали, — Придется идти». Ноги нашарили привезенные из дома тапочки, руки нащупали халат, и девочка двинулась в зловещую неизвестность.
В коридоре никого не было. Ни одного приведения. Вдали, у лестницы уютно горела лампочка, за окном покачивался уличный фонарь. Стася успокоилась и бодро направилась в сторону туалета. Там тоже не обнаружилось представителей потусторонних сил. Даже самый захудалый призрак не соизволил почтить своим присутствием третий этаж тихреченского интерната. Лишь туалетное эхо от скуки передразнивало подтекающий кран. Воспоминания о только что приснившемся кошмаре престали вызывать у Стаси дрожь в коленях, она даже начала мурлыкать под нос веселую песенку, когда ее внимание привлекли голоса на лестнице. Стася выглянула из туалета и прислушалась. Невидимый мужчина о чем-то просил, или даже умолял, неизвестного собеседника. Разобрать слова было не возможно — голоса многократно отражались от стен дома Вешицких, превращаясь в невнятную кашу. «Странно, чей это голос? — удивилась Стася, — кажется, ночью в интернате нет мужчин. Все воспитатели — женщины». Внезапно до ушей девочки долетел приглушенный крик, а затем звук падения чего-то тяжелого. И тишина.
Стася еще немного постояла, прислушиваясь. Голосов больше не было слышно. И тут она повела себя как самая безмозглая героиня фильма ужасов — пошла посмотреть, что же произошло на лестнице.
В первый момент девочка не увидела ничего необычного. Тускло освещенный холл выглядел вполне мирно. Только Сергей Николаевич Загубский смотрелся в полутьме куда загадочнее, чем при свете дня.