— Над какой же проблемой он работает? — осторожно спросил Лосе.
Потр замялся, развел руками.
— Вы все узнаете от него самого. Я неимею права этого говорить.
Вдруг догадка, как молния, озарила мозг Алессандро. Он схватил Мориса за руку.
— Может, над тем, о чем вы мечтали в тюрьме?
— Может быть.
— Значит, вы убежали из тюрьмы таким способом?
Француз утвердительно кивнул головой.
— Но тихо… Ни слова. Тенк не любит болтливых.
Лосе был поражен. Значит, мечты Потра осуществлены? Эту задачу решает видный ученый Испании. А если работает он, то и в других странах, наверное, над нею бьется пытливая мысль. А впрочем, не шутит ли Морис опять? Вон как лукаво блестят его глаза. Ведь он всегда смеется…
В этот день Лоссу не удалось продолжить разговор с французом. Не удалось это и в ближайшие дни — в доме происходило что-то неприятное и неожиданное. Алессандро чувствовал, что между Потром и профессором пробежала черная кошка. Из кабинета в лабораторию часто долетали обрывки возбужденных разговоров. И вот настала решительная минута.
Лосе оказался невольным слушателем спора между учеными — двери в кабинет были полуоткрыты, и Алессандро ясно разбирал почти каждое слово.
Мягкий, спокойный голос Мориса тихо, но уверенно доказывал:
— Вы переносите свои предубеждения на весь свет, профессор. Это неверно. И хотите, чтобы и я отказался от своих взглядов. Надо не ожидать, когда мир станет лучше, чище, а перестраивать его.
— Перестроили! — громко ответил профессор. — Я достаточно насмотрелся на эту перестройку во время мятежа Франко.
— Профессор! Не оскорбляйте мертвых — они погибли за свободу!
— Я не мертвых оскорбляю, а живых. Живых, которые молчат, как будто набрали в рот воды. А мертвые? Разве стали они образцом, погибнув от пуль реакции? Их смерть — напрасная жертва, над их трупами развивается знамя этого кретина — каудильо.
Было слышно, как профессор быстро, взволнованно ходит по кабинету.
— Нет! Не надо повторения подобных ужасных трагедий! Они ни к чему не приведут!
— Вы глубоко ошибаетесь, профессор! Ничто не пропадает бесследно! Даже по законам физики. А потом вы забываете, что, кроме Испании, существует еще огромный мир и в нем — колоссальные силы, уже идущие под знаменами свободы.
— Я не вижу их! — гневно воскликнул профессор. — Я не слышу их — этих сил свободы. Почему весь мир молчит, когда здесь люди страдают? Суверенитет, скажете вы? Нельзя вмешиваться во внутренние дела государства! Вот то-то и оно! Сосед бьет жену, увечит детей, а вы затыкаете уши. А как же! Это его внутреннее дело. Пусть калечит, пусть сдирает шкуру… Оставьте, не возражайте. Если бы мир действительно шел по дороге прогресса, он отбросил бы дипломатические и социальные условности и прибрал к рукам всякие фашистские реакционные режимы.
— Профессор…
— Хватит, Морис! Я не верю никому. Я верю только в будущее, которое возникнет не из хаоса социальных переворотов, а постепенно и закономерно, как настает восход солнца… А сейчас мое дело — работа, творческая работа на благо грядущих поколений. И я зову вас с собою.
— А мое дело? Дело моих товарищей? — тихо спросил Потр.
— Я не знаю. Я не вижу ваших дел. Если бы вы разбили оковы тирании, освободили человека для творческой, только творческой, работы, я бы отдал вам душу и тело. Но у вас пока только — слова, слова. Я предлагаю вам бросить вашу политику. Я не хочу лишних волнений. Пусть политикой занимаются другие, а не вы…
— Не могу, профессор…
— Я тоже не могу.
— Значит, попрощаемся, — твердо сказал Морис, — меня ожидают друзья.
После короткого молчания профессор тяжело вздохнул:
— Прощайте, друг… Я надеюсь, что скоро закончу работу. В одном положитесь на меня — если я заболею или буду умирать — расчеты и формулы передам вам. С условием, что вы используете мое открытие только на пользу человечества… Не надо уверять, я и так вам верю. Запомните только — я не хочу, чтобы мое имя проклинали, как проклинают имена создателей атомной бомбы.
— Хорошо, профессор!
— Где вас искать?
— Париж, площадь Этуаль, 27-144.
— Спасибо. Мы еще встретимся, Морис!
— Надеюсь… Прощайте!
Послышались твердые шаги Потра.
Француз появился на пороге, пытливо взглянул на Алессандро.
— Вы слышали все? Тем лучше. Я ухожу. Я хотел помочь вам пойти по иному пути, чем тот, по которому вы шли с детства, но обстоятельства не позволяют.
Я знаю — у вас хорошая душа, любознательный ум. Вы сможете побороть губительное влияние прошлого. Профессор поможет вам — это чудесный человек. Правда, он ограничил свое политическое мировоззрение работою в этих стенах но… ничего… Если же вам понадобится моя помощь — сообщите мне.
— Морис! — воскликнул Лосе. — А как же…
— Тихо… Будьте профессору добрым и верным помощником. Сейчас самый ответственный этап работы. Замените ему меня, любите его! Прощайте, Алессандро!
…После отъезда Потра профессор зашел в лабораторию. Некоторое время он молча наблюдал за работой Лосса. Алессандро спросил:
— Вы взволнованы, сеньор профессор? Может, не надо было рвать с Морисом…
— Так нужно, — прошептал профессор, болезненно усмехаясь, — так нужно… Тяжело, конечно, терять людей.
— Но он же не умер!
— Почти.
— Значит, вы считаете его плохим человеком? — осторожно спросил Лосе.
Профессор невесело улыбнулся, покачал головой.
— Какой вы прямолинейный. Наоборот, он очень хороший человек. Может быть, лучше меня… Я только мечтаю о лучшем будущем, а он во имя этого будущего стремится действовать. Но что поделаешь, если мой скептицизм сильнее его веры!
Тенк попрощался с Лоссом и ушел к себе. Итак, Лосе остался один на один с ученым, работающим над величайшим открытием. Когда же с тайны спадет завеса?
Тенк открывает секрет
Прошло несколько дней. Алессандро продолжал готовить составы по формулам профессора. Но его не удовлетворяла механическая работа. Он стремился проникнуть в святая святых ученого. Правда, иногда здравый смысл предостерегал его от поспешности. В памяти возникали картины каторги и бегства. Тогда Лосе сдерживал свои эгоистические желания. Он понимал, что без Мориса и Тенка ему пришлось бы гнить в тюремной камере. А сейчас он почти в безопасности, имеет все необходимое и скоро установит связь с Катрен через верного шофера Тенка — Фердинанда.
Терпение и безупречная работа Лосса в лаборатории скоро были вознаграждены. А, может быть, Алессандро просто понравился ученому, и тот, оставшись в одиночестве после отъезда Потра, захотел поделиться заветными мыслями и мечтами с живою душой. Как бы там ни было, однажды вечером профессор, проверив все, что было сделано за день Лоссом, задержался в лаборатории. Он подошел к окну, некоторое время смотрел на темные каштаны в саду, вырисовывавшиеся на фоне ночного неба, и тихо сказал:
— Алессандро, вы, наверное, обижаетесь на меня?
Сердце Лосса радостно затрепетало. Вот оно! Сейчас тайна будет раскрыта! Старик не выдержал одиночества!
— Почему? — сдерживая волнение, спросил Лосе — Наоборот, сеньор профессор, я вам бесконечно благодарен…
— Бросьте, — отмахнулся Тенк, — это мелочь. Я просто исполнил просьбу Мориса. Я знаю — вы способный человек, вам тяжело работать, не видя конечной цели. Я понимаю это. Но до настоящего времени я не мог сказать вам всего. Я присматривался к вам.
— И что же? — затаив дыхание, спросил Лосе.
— Мне кажется, что вы порядочный человек. Кроме того, за вас ручался Потр, а это много значит. Я расскажу вам все. Обещания молчать с вас брать не буду.
— Сеньор профессор! — горячо воскликнул Лосе, — никогда, никому…
— Ладно, ладно. Я верю. Итак, слушайте…
Заложив руки за спину, склонив голову, как будто рассматривая что-то на полу, Тенк зашагал по лаборатории. Остановился возле выключателя, потушил свет.