— Производство шаров для подъема пятидесяти килотонн — не меньше двадцати миллионов долларов. Но это лишь начало. Изделия надо доставить на место, тщательно распределить. Нельзя бездумно распихать шары по корпусу. Они просто-напросто разорвут корабль. И речь только о носовой секции, конечно. Разбитая корма — отдельная проблема.
Еще нужно оторвать корабль от дна. Он наполовину ушел в ил. Значит, потребуется куча работы под водой, а техники, способной функционировать на глубине в четыре километра, не так много. В итоге дельце обойдется не меньше чем в сотню миллионов. Скорее всего, не в одну сотню.
— Стало быть, сделки не будет. Зачем тогда звонить мне?
— Не думал, что спросите. Видите ли, я кое-что затеял. Небольшое частное дело. Мы, Паркинсоны, в свое время вкладывали деньги в этот кораблик. Там покоится мой прапрадед — или, по крайней мере, его багаж. В каюте номер три по правому борту.
— Полагаю, багаж стоит сотню мегабаксов?
— Вполне вероятно. Но это не столь важно; есть вещи, не имеющие цены. Вы слышали об Андреа Беллини?
— Какой-то бейсболист?
— Он был величайшим венецианским стеклодувом. До сих пор неизвестно, как он сделал кое-какие свои… Словом, в семидесятых годах девятнадцатого века моим предкам удалось приобрести, что называется, сливки из коллекции Музея стекла. Это великое сокровище, уровня эльгинского мрамора[14], если понимаете, о чем я. Много лет коллекцию пытался перекупить Смитсоновский институт, но мы всегда отказывали. Не предоставляли экспонатов даже для временных выставок. Слишком рискованно переправлять столь ценный груз через Атлантику. Но когда кое-кто построил непотопляемый корабль, на транспортировку решились.
— Очаровательно. Кстати, вспомнил. Я видел работы Беллини во время последней поездки в Венецию. Но разве при аварии стекло не разбилось?
— Почти уверен, что нет. Экспонаты мастерски упаковали, сами понимаете. К тому же масса посуды на корабле не пострадала, хотя о ней никто не позаботился. Помните обеденный сервиз «Белая звезда», выставлявшийся на «Сотбис» пару лет назад?
— Хорошо, допустим. Но мне кажется, несколько экстравагантно поднимать целый корабль ради нескольких ящиков.
— Согласен. Но я назвал лишь одну причину, по которой Паркинсонам стоит поучаствовать.
— Есть другие?
— Вы заседаете в совете достаточно долго, чтобы понять: реклама никогда не повредит. Весь мир узнает, чья продукция поспособствовала подъему корабля.
«Все равно мало», — подумал Эмерсон. Дела у Паркинсонов шли в гору. И далеко не всякая реклама хорошо повлияет на имидж компании. Для многих останки «Титаника» стали почти священными; они считали прикасающихся к ним гробокопателями и осквернителями могил.
Эмерсон знал, что люди порой скрывали истинные мотивы, а в некоторых случаях и сами о них не ведали. Войдя в совет директоров фирмы Паркинсонов, он сблизился с Рупертом. Тот был ему симпатичен, хотя называть его близким другом Эмерсон бы не стал. Постороннему трудно по-настоящему сойтись с членом семьи Паркинсонов.
Руперт имел свои счеты с морем. Пять лет назад оно отняло у него прекрасную двадцатиметровую яхту «Аврора». Во время жестокого шторма неподалеку от Сцилл сломалась мачта. Удар о жуткие скалы, собравшие за века богатый урожай жертв, разнес судно вдребезги. По счастливой случайности Руперта на борту не оказалось. То было рутинное плавание — прогулка от Коуза до Бристоля для дозаправки. Пропала вся команда, включая шкипера. Руперт Паркинсон все еще не оправился от потрясения. Все знали, что он потерял не только яхту, но и женщину, которую любил. Маска плейбоя, тщательно им созданная, стала просвечивать.
— Захватывающая история, Руперт. Но что у вас на уме? Наверняка рассчитываете привлечь меня!
— И да, и нет. Пока процесс находится в стадии… как же это называется… мысленного эксперимента. Хочется проверить, насколько осуществим проект. Я готов лично финансировать этот этап. Позже, если результат окажется положительным, представлю его на заседании совета директоров.
— Но… сто миллионов! Компания ни за что не рискнет такой суммой! Вкладчики засадят нас за решетку. Или, возможно, в психушку, но это другой разговор.
— Проект может оказаться еще дороже. Я не жду, что Паркинсоны выложат всю сумму. Быть может, двадцать — тридцать миллионов. У меня есть друзья, готовые рискнуть соизмеримыми суммами.
— Все равно недостаточно.
— Именно.
На линии повисла тишина. Ее нарушали лишь едва различимые сигналы работавшего в реальном времени декодера. Аппарат безуспешно старался что-нибудь расшифровать.