— Ха-ха-ха! Такой воин как ты, обладающий впечатляющими навыками владения мечом, нам не помешает… А теперь, отдай мне мой клинок и преклони колени!
— …А теперь отдай мне мой клинок и преклони колени!
Впервые мысли у Геральта текли плавно и неторопливо. Измененный ведьмачьими испытаниями мозг привык к принятию быстрых решений. Сейчас же, он будто находился в вакууме, не имея возможность даже пошевелиться.
Однако он понимал, что с ним происходило и что произойдёт, если он ничего не предпримет. Возможно, это был последний момент, когда он ещё мог оказать сопротивление.
Но проблема была в том, что он не мог управлять своим телом. Это было похоже на воздействие Аксия, когда жертва не осознает и даже не может руководить своими действиями.
Голос Эредина врывался в его разум словно стрела вонзается в мягкую плоть. Этот голос манил. Ему хотелось подчиняться. И Геральт ничего не оставалось, кроме как подчиниться…
«А я думал, что ведьмаки непоколебимы духом… Оказалось, что нет».
Неожиданно в сознании Белого Волка раздался насмешливый хмык, обладатель которого не был Эредином. Это был тот самый шелестящий с явными нотками надменности голос, который звучал тогда, на мосту. В тот раз он взывал к внутренним чувствам ведьмака. Пытался заставить его выпустить на волю всю его ярость и злость, что у него, на самом деле, вполне вышло.
Сейчас же он не был требовательным. С львиной долей разочарования неизвестный будто бы пытался заставить седоволосого испытывать чувство стыда за свои действия. Словно давний друг, который не ожидал увидеть от него страх и слабость.
«Однако», — хмыкнул мысленно Геральт. — «Ведьмаки не испытывают угрызений совести».
«Зато им прекрасно знакомо чувство утраты», — вновь стал слышен таинственный голос, снизивший градус надменности, но добавивший щепотку грусти. — «И ты его испытаешь, если не сможешь взять себя в руки».
Если бы Белый Волк ощущал своё тело, то он бы сейчас оцепенел. И уже до конца неизвестно из-за чего: от осознания, что он либо сошёл с ума и слышит голоса, либо действительно с кем общается внутри своего сознания. Он решил осторожно проверить вторую версию, обращаясь к голосу:
«Эм… Кто ты такой?»
Возможно, Геральту показалось, но он услышал тихий смешок, который, впрочем, не нёс в себе злую усмешку. Его таинственный обладатель обрадовался, что ведьмак наконец более или менее очухался и пошёл на контакт, ведь теперь можно было начать диалог:
«Теперь, когда ты наконец включил голову, я тебе вот что скажу: на Старшей Речи моё имя для тебя будет слишком сложно, но, если говорить на вашем чрезвычайно примитивном языке, меня можно звать Д’шаниэдль. Моя история длина, ей тысячи лет, а поэтому для тебя она будет неинтересна и не нужна вовсе. Главное, что тебе нужно знать — это то, что когда-то я был могучим воином своего народа. Я сражался за него, за своего Короля. Поклялся защищать его до смерти. Быть его верным подданным. Карающим клинком. Но потом его предал собственный сын, совершив вероломное убийство. Тогда я был в отчаянии. Не знал, что делать и как мне дальше было жить. Из-за этого я потерял всю свою решимость, ослаб и не смог победить тех, кто представлял собой новую власть в захваченной узурпатором стране. Моё тело уничтожили, но разум и душу запечатали в клинке, чтобы я мог ещё послужить на благо эльфийского народа. С тех пор я был заточён в мече. Фактически, я им стал. Бездушной железкой, созданной, чтобы убивать. Однако я смирился, не найдя выхода из сложившейся ситуации. Потом я попал в руки к Эредину — родственнику того самого сына, который убил своего отца ради власти. Увидев, что Эредин искренне желал процветания народа эльфов, я даже обрадовался, а чувство мести отошло на второй план. Однако от этого чувства не осталось ни следа, когда я прочёл в его мыслях лишь одно желание — власть и превосходство. Он думал лишь об этом. Он мечтал лишь об этом. И вскоре его мечты стали явью — он стал Королем Дикой Охоты. Тогда я навсегда решил, что рано или поздно найду способ отомстить потомкам отцеубийцы… И когда я попал в твои руки, я понял, что это мой шанс».
«Почему тогда ты ни разу со мной не говорил? Ну, если не считать тот случай на мосту, когда ты мной просто-напросто манипулировал», — после столь длинной истории у ведьмака появилось несколько вопросов, один из которых он не преминул задать.
«Так было нужно, чтобы пробудить в тебе силы. Начальный этап освоения силы эльфов, основанный на холоде, всегда требовал шквал эмоций, который смог бы помочь дать нужный толчок. А не говорил я с тобой, потому что хотел для начала узнать, что ты за человек… точнее, ведьмак».