Татьяна Устинова
Призрак Канта
Разговаривали двое.
Голоса — тонкий и погуще — звучали взволнованно.
— Если дома не станет, — пищал один, — нас не станет тоже!.. Куда мы денемся? Мы не можем…
— Не можем, не можем! — передразнивал второй. — А что делать?! Что предпринять?…
— Раньше нужно было думать!
— О чём?! Ничего не должно было случиться! Триста лет и три года ничего не менялось, а тут такое!..
— Если бы пораньше, если бы сразу, — сокрушался писклявый, — мы бы подготовились! Что угодно можно отдать, лишь бы время вернуть!
— Пустая болтовня! Что отдать?! Да и что мы можем сделать, отравы ему подмешать?
— Да хоть бы отравы, — воинственно пищал первый. — За этот дом ничего не жалко.
Собеседники помолчали.
— А если не жалко, — осторожно начал второй, — то я тут кое-что измыслил.
— Что, что?…
— Погоди, расскажу. Нам же не просто так!.. Нам надо, чтобы никто, ни одна живая душа не заподозрила, что мы в этом… замешаны.
— Это да, это чистая правда.
— Так вот. Мы сделаем всё чужими руками.
— А как, как?…
— Да погоди ты!.. Надобно всё обставить так, словно нас нет и не было.
Первый тоненько захихикал:
— Так нас ведь и вправду нет. А были, нет ли… Какая уж теперь разница!
Василий Васильевич Меркурьев из окна машины смотрел, как ноябрьская Балтика катит тяжелые, ртутные, волны — до самого горизонта, до неба. Песчаные пляжи залиты серым дождём. Должно быть, летом этот песок бывает весёлым, солнечным, горячим!.. Должно быть, на нём приятно валяться и ходить, загребая его босыми ногами. Сейчас он был весь исхлёстан дождём и ветром, и трудно вообразить, что на этих берегах возможны лето и солнце.
Василий Васильевич вздохнул.
Дорога всё время шла по берегу моря, лишь иногда разросшиеся деревья скрывали его от глаз, но гул — тревожный, неумолчный гул осеннего моря — никуда не исчезал, заполнял собой весь мир, и в голове у Василия Васильевича тоже шумело море.
— В первый раз у нас? — спросил водитель, поглядывая на пассажира в зеркало заднего вида. — Время уж больно неподходящее для отпускников-то!..
— Не первый, — сказал Меркурьев. — Я каждый год тут.
— И всё в ноябре?… — удивился водитель.
— Осенью, да, — подтвердил пассажир. — Я летом отпуск не беру.
— Чего это?!
Пассажир опять уставился в окно.
— Я работаю в Бухаре на газовой станции. Газопровод через пустыню тянем, — пояснил он. — Так от жары этой окочуриться можно, веришь, нет?… Как в апреле начинается каждый день сорок градусов, так жарит до октября. И ни одного дождя! В октябре двадцать пять, это уже подарок судьбы! Поэтому я в отпуск только по осени и только на холодное море езжу, отдохнуть малость.
— Да, — сказал водитель с сочувствием, — тогда понятно. Ну, у нас тут дожди каждый день, наслаждайся!..
Бухарец кивнул.
— А чего в глухомань такую? Твоя гостиница — это ж дыра захолустная!.. Полтора часа едем, никак не доедем. Вроде нефтяники — народ не бедный, можно себе позволить!..
— Да какой я нефтяник? — возразил бухарец. — Я инженер на газопроводе!
— И чего? Нормальную гостиницу не мог снять, вон хоть в Светлогорске! Там по крайней мере культурно, есть где пивка попить, есть где пройтись с барышней под ручку. Чего тебя в самый глухой угол-то несёт?…
Василий Васильевич опять вздохнул. Оправдываться перед водителем ему не хотелось, но он чувствовал, что… должен.
— Я картинки в интернете посмотрел, мне понравилось, — сказал он. — И море прямо под окнами, и маяк, и буковая роща.
— Маяк не действует уже сто лет.
— Так ведь и я не пароход! Какая мне разница, действует, не действует!.. Главное — красиво.
— Красоту, значит, любишь, — заключил водитель.
— Люблю красоту, — покаялся Василий Васильевич. — И пустыня надоела. Хочу, чтоб море и лес. И дождь.
Водитель покрутил головой — чудно!
— Ну, получай свой лес и дождь. Вон гостиница твоя.
Трёхэтажный, узкий, как готический собор, старый немецкий дом с двумя круглыми башенками и черепичной крышей почти терялся на фоне буйных красок осеннего леса. К нему вела узкая дорожка, засыпанная красным гравием. Дорожка петляла по лугу, обходя ручей, и у самой решётки пересекала его по горбатому каменному мостику. Ворота стояли настежь, и похоже было, что они никогда не закрываются.
— Посёлок с той стороны, — продолжал водитель. — На тот случай, если в лесу сидеть надоест!.. Там и кафешка есть, и ресторан «Беккер» приличный, и продовольственный — водочки взять.
Василий Васильевич смотрел в окно и кивал.