— Нужна им твоя лодка! Правь и ничего не бойся.
— Как скажете, господин.
Выбравшись на набережную, хевдинг первым делом осмотрелся и, заметив в толпе своих, рванул к ним, не забыв обернуться и прокричать:
— За мной, месье!
А толпа явно за кем-то гналась, без особого, впрочем, успеха.
— Вон туда, туда он побежал — к Свайному мосту!
— Нет, к Аврелиевой дороге.
— К садам Цезаря, я точно видел!
— Парни, давайте разделимся. Мы — к мосту, вы — к дороге, а вы — к садам. Только не убивайте сразу, у этого типа должно быть немало золота!
— Нам — туда!
Махнув своему спутнику рукой, хевдинг побежал за своими. Кричал, конечно, да те не слышали: кругом все орали.
Вот на пути появились яблони, сливы, густые кусты акации и дрока, еще какие-то деревья, кажется, ивы…
— Да тут целые заросли! — неожиданно засмеялся Лерой. — Вряд ли кто-то кого-то поймает.
— Поймают, они упорные. Только вот хотелось бы знать: кого и зачем? Тсс!
Александр вдруг явственно услышал неподалеку, в кустах за оврагом, сдавленный крик и тотчас же рванул туда, рискуя сломать себе шею.
Выскочив на небольшую полянку, замер: у раскидистой ивы, заслоняя собой двух плачущих женщин и девочку-подростка, стоял высокий светловолосый мужчина в изодранном алом плаще и золоченом панцире поверх кольчуги. Левой рукой воин крепко ухватил за шею какого-то мальчишку, правой же вдавил в его шею кинжал.
— Стойте! Позвольте моим людям уйти, иначе я…
— Убивай, — нехорошо прищурился Гислольд. — Мы этого парня и вовсе не знаем. Нет, — с насмешкой на устах он обернулся к Фредегару, — вы только посмотрите: схватил невесть кого и что-то от нас хочет! Ха-ха-ха!
Гислольд смеялся не зря и отвлекал на себя внимание воина: неподалеку, за кустами акации, уже раскручивал свою секиру Оффа Лошадиная Челюсть. Сейчас ведь метнет!
— Эй, постойте-ка! — Убрав меч в ножны, Александр выбрался на поляну.
— Хевдинг! — радостно улыбнулся Гислольд. — А мы тут… прогуливались.
— Да видел… — Саша махнул рукой и обернулся…
И вздрогнул… Он!!! Не слишком-то Ингульф и изменился: все то же худощавое лицо, сверкающая гневом синева глаз, смешной вздернутый нос…
— Ты бы отпустил паренька.
— Нет! Я уже сказал! Пусть раньше спокойно уйдут мои.
— Пусть уйдут, — согласился хевдинг. — Только, может быть, им и не нужно слишком торопиться. А ты, молодой человек, прежде чем хватать людей, сначала бы поинтересовался их именами. Или…
— Зачем мне его имя?
— Или закатал бы ему левый рукав… Оффа! Положи секиру!
— Рукав? — Взгляд воина вдруг стал каким-то растерянным. — Почему мне так знаком твой голос? Кто ты?
— Ты рукав-то закатай!
Ингульф молча исполнил просьбу… Татуировка на левом предплечье подростка была хорошо видна. Штурвал, обвитый лентами с якорями и надпись «Тобариш».
— О боже!!! Как тебя зовут, парень?
— Его зовут Эльмунд. Эльмунд, сын Ингульфа! Твой сын!
— Что… А ты… Господи! Ты… Ты… Этого не может быть!
В изумлении выпущенный из руки кинжал полетел в траву.
— Почему же не может? — Широко улыбаясь, хевдинг распахнул объятия. — Ну, здравствуй, брат!
~~~
Уже к вечеру войска Гейзериха вошли в город, особого сопротивления не оказавший. Варвары растекались по улицам жаждущей богатства и крови толпой; впрочем, богатства они жаждали куда больше, чем крови.
Быстро подавив редкие очаги сопротивления, варвары врывались в дома, грабили, убивали, насиловали женщин, что-то жгли, ничуть не превосходя в жестокости всех прочих завоевателей. Когда Аларих брал город в 410 году, творилось все то же самое, а крови лилось куда больше — куда организованней было и сопротивление. А сейчас… Император убит, а его супруга Евдоксия — об этом все знали — сама пригласила вандалов. Так что стоило ли сопротивляться? И кого защищать? Людей, предавших своего императора? Или он предал их первым?
Дружинники Александра шли по городским улицам, как хозяева. Среди них был и Ингульф с семьей. Да, изгнанник все же завел на новом месте семью — жену, дочь… Эльмунд все поглядывал на отца, пока еще не понимая — стоит ли им гордиться?
— Мы проводим вас в Остию, — негромко говорил Саша. — А там…
— Там стоит мой корабль… — Ингульф усмехнулся. — Мои корабли, брат! Бедный, бедный цезарь! Петроний Максим был очень благородным человеком, поверь, брат! Такие редко встречаются… Мне повезло — он стал мне другом, еще будучи префектом претории. Помог… У Максима была жена, женщина красивая и скромная. Император Валентиниан прельстился ею, словно Калигула или Нерон, хитростью заманил во дворец и надругался. Конечно же, Максим отомстил: его люди убили цезаря три месяца назад на Марсовом поле. И поделом! Его жена умерла от горя, и он вынудил Евдоксию, императорскую вдову, выйти за себя замуж. И та тоже захотела отомстить…