Впрочем, не такой уж он был старый. Седой, но вполне еще крепкий, с уверенным и чуть хитроватым лицом, он напоминал римского патриция старых времен. Еще бы плат заменить на тогу да украсить голову лавровым венком, и сходство было бы полным.
— Я, местный землевладелец Агн Манлий Фрелус, назначенный всехристианнейшим правителем Гейзерихом, да продлит Господь его дни, вашим судьей по публичным и частным делам, помолясь, приступаю ныне к своим обязанностям. Дел у нас сегодня три. Первым, по всеобщему согласию, мы разберем дело этого молодого вора… Так, господа?
— Так, так! — Толпа одобрительно загудела, видать, местным крестьянам и рыбакам понравилось, что их назвали господами.
— Что ж, предоставим слово свидетелям. — Судья картинно вытянул руку.
Хевдинг усмехнулся: позер! Для таких дел можно было бы и вовсе не собирать толпу, решив дело быстро и келейно, лишь составом суда, как и было принято в позднюю римскую эпоху.
— Итак, первым вызывается Аристус, плетенщик сетей.
Из толпы выступил небольшого роста мужичок с курчавой бородкой, поклонился, выжидательно глядя на судью.
Манлий Фрелус поощрительно улыбнулся:
— Поклянись говорить правду!
— Клянусь! Клянусь истинным Богом и Святой Девой.
— Хорошо. А теперь скажи нам, Аристус, не этого ли типа ты застал вчера в общинном лесу?
— Именно его, господин судья. Он крался под покровом ночи с вязанкой хвороста на спине. Потом остановился… Я видел, как он сломал ветку…
— Ветку общинного дерева, ты хотел сказать?
— Да-да, именно так.
— Хорошо, Аристус. Теперь ты, Авлий. Подтверждаешь ли ты слова своего друга?
— Подтверждаю, — истово закивал молодой краснорожий парень.
— А ты, Иппократ?
— Я тоже подтверждаю. Мы были вместе втроем, возвращались с моря в деревню. Еще не совсем стемнело, как мы увидели этого вора, затаились и, едва он вышел на тропу, схватили его.
— Молодцы! Вот уж поистине похвальное усердие. — Судья снова поднялся со скамьи, приосанился, повернул голову к сидящим рядом. — Уважаемые, распорядитесь разжечь костер для пытки. Формальность, но надо ее соблюсти: вор же ничего не говорит, даже не соизволил назвать свое имя… Хотя тут по всему дело ясное. Тайная кража, как я могу квалифицировать сей деликт, сиречь противоправное деяние, едва не переросла в открытую, и не переросла лишь при противодействии только что выступавших лиц, что усиливает опасность и дерзость совершенного. Если бы этот молодой человек совершил кражу на чьем-то участке, это был бы частный деликт, но он украл дрова и сломал дерево в лесу, принадлежащем сельской общине, таким образом, сие противоправное действие есть деликт общественный, что еще более усиливает его опасность.
— Хорошо говорит! — с усмешкой прошептал Саша.
Ему и в самом деле понравилось, как выступал судья. Запутал дело так, что никакими законами не разберешь! И все вроде бы вполне по праву. Интересный процесс, учитывая, что личность обвиняемого не установлена, а это нужно было бы сделать в первую очередь.
Как королевский граф Александр хорошо знал законы, приложив к их изучению немало ночей. Правда, вот практики по уголовным делам пока не было.
Судья между тем уже потирал руки:
— Я вижу, костер уже разожгли? Разденьте его и пытайте. Жгите огнем спину, пока не скажет, кто он такой.
Стоявшие рядом с Эльмундом верзилы немедленно сорвали с мальчишки тунику и потащили к костру.
— Стойте, стойте! — Закричав, хевдинг быстро зашагал к судье. — Что-то я не пойму, что здесь вообще происходит? Издалека похоже на суд. Только какой-то странный.
По толпе пролетел глухой ропот.
— Ты кто такой, уважаемый? — удивленно вопросил Манлий Фрелус.
— Я королевский граф Александр Рус, — выставив вперед правую ногу, важно произнес молодой человек и, вытащив из-за пазухи свернутую в трубочку грамоту, гордо протянул судье. — Тут есть и печать, посмотри…
Развернув грамоту, Манлий ее внимательно прочел, осмотрел печать и поклонился:
— О да. Но что же господин королевский граф делает здесь, в наших краях?
— Я здесь чисто случайно, — Александр светски улыбнулся. — И сразу же заметил четкую организацию судопроизводства. Дело ясное: мальчишка крал в общинном лесу хворост, за что его можно наказать: бить палками, сбросить со скалы в море, продать в рабство.
— Скорее всего, мы так и поступим, господин королевский граф.
— Что ж, — пожал плечами хевдинг. — Вы абсолютно правы, уважаемый судья. Но прежде всего я бы установил личность обвиняемого.
— Этим мы как раз сейчас и займемся! Эй, вы, давайте же, делайте свое дело!
Один из верзил, обернув руку тряпицей, выхватил из костра пылающую головню.
— Подождите! — Саша поднял руку. — Может быть, стоит еще раз спросить обвиняемого?
— Думаю, бесполезно. — Судья помотал головой. — Сколько раз мы у него уже спрашивали, а он все молчит, упрямый. Но дело-то ясное.
— И все же я бы хотел попробовать.
— Изволь, любезнейший господин граф. Эй! Тащите вора сюда!
Ага! Эльмунд уже улыбался. Правда, быстро с собой справился, опустил глаза — не дурак, далеко не дурак, несмотря на юный возраст.
— Скажешь ли ты нам, юноша, свое имя? — вкрадчиво вопросил Александр. — Ну, говори же!
— Меня зовут Эльмунд. Эльмунд, сын Ингульфа.
— Эльмунд, сын Ингульфа? — Манлий обескураженно потер виски. — Так ты что же, вандал, парень?
— Да, именно так и есть.
— Что ж ты сразу-то не сказал?! Тогда мы бы судили тебя по твоим законам…
— Такая возможность еще есть, — с улыбкой напомнил хевдинг. — Но…
— Я знаю законы вандалов! — уверенно заявил судья, подозрительно взглянув на королевского графа.
Да, похоже, здесь чужого вмешательства не потерпят. Места достаточно глухие, отдаленные… Кто знает, что может отучиться в здешних лесах и с графом, и с его слугой? Да все, что угодно! Нет, на рожон явно лезть не следует, и с наскоку этого судью не взять. Он ведь судит сейчас не местного — чужака. А значит, хоть какое-то наказание да должно быть. И с Элькой ведь так и договорились: если что, он просто собирал хворост в чужом лесу!
Хевдинг поклонился судье и старейшинам:
— Не сомневаюсь в ваших возможностях. Прошу разрешения присутствовать, обязуюсь не вмешиваться.
А вот такие слова явно угодили и Манлию, и старикам, и вообще всем. Нечего тут лезть со своим уставом в чужой монастырь, никому это просто так с рук не сойдет, даже королевскому графу!
Еще раз поклонившись, Саша отошел к возам и, что-то быстро шепнув Маргону, вручил ему кошель с деньгами.
— Итак, сколько тебе лет, Ингульф, сын Гилдуина? — первым делом осведомился судья.
— Эльмунд, сын Ингульфа.
— Так сколько же?
— Не знаю точно, но двенадцать есть.
— Славно! — Манлий обрадованно потер руки. — Значит, по всем законам ты подлежишь любому суду, и нет никакой надобности привлекать сюда твоих родичей. Ты уже достаточно взрослый, чтобы все понимать. Согласен со мной?
— Да.
— Надо добавлять — «уважаемый судья».
— Да, уважаемый судья.
— Тогда продолжим. Что ты делал в общинном лесу ночью, Эльмунд, сын Гил… сын Ингульфа?
— Я собирал хворост. Холодно было, замерз.
— Собирал хворост! — захохотали в толпе — Нет, ну вы слышали? Замерз он.
— Хорошо хоть, признался!
— И еще забыл сказать о сломанном дереве!
— О ветке.
— Да какая разница?
— Тихо, тихо, уважаемые! — Манлий Фрелус погрозил собравшимся пальцем и, дождавшись тишины, приосанился: — Продолжаем суд, господа. То есть уже заканчиваем. На основании выслушанных ранее свидетелей и признания самого подозреваемого в краже Эльмунд, сын Ингульфа, признается виновным в преступлениях, прямо указанных в «Правде вандалов», народа, к которому упомянутый Эльмунд принадлежит и законам которого обязан следовать. В соответствии с этими законами, а именно — разделом о разных покражах, где сказано…