— Договоримся так, — сказал в конце концов Яков Бекбулатович. — Вы поезжайте в Синегорье, как собирались… Добывайте там материал, какой только вам нужен для газетной статьи. Это — ваше дело. А заодно мы вас попросим об услуге. Расскажите руководству комбината о том, что вы только что рассказали нам. Только в сослагательном наклонении. Вы понимаете, что это такое?
Что такое сослагательное наклонение, Нина знала хорошо, недаром она была журналистом.
Ей поручалось поговорить с руководством комбината и намекнуть о том, что возможен такой вот вариант… То есть будто бы она ничего толком не знает, но имеет основания предполагать…
И посмотреть на реакцию. Что скажет на это товарищ Барсуков. А что — товарищ Черняков… И два заместителя генерального тоже.
— Мы хотим понять степень участия руководства комбината в этой истории, — пояснил Яков Бекбулатович. — Знают ли они вообще об этом, о существовании компании «Санрайз», например… И что они обо всем этом думают… Словом, привезите нам их реакцию.
Нина так и сделала. Приехав в Синегорье, она прошла по всему руководству со своими якобы «бреднями». Говорила, что ходят такие смутные слухи, и спрашивала, как бы они все отнеслись к этому, если бы… И так далее…
Реакция была неинтересной, Нина уже предвидела, что толстенький кареглазый Яков Бекбулатович будет разочарован.
Барсуков просто ничего не понял. Он некоторое время слушал Нину, а потом зевнул и сказал, что все это — происки империалистов, и вообще — сионистская пропаганда… Видимо, он за долгие годы просто механически говорил все это, когда сталкивался с чем-то малопонятным…
Потом Барсуков с внезапным жаром заговорил о недовольстве жителей Синегорья продажей комбината, стал повторять тезисы о «социалистическом выборе нашего народа» и так далее. Нина поняла, что он попросту не склонен задумываться о каких-то комбинациях, более сложных, чем биться лбом о стенку и требовать суда.
Оба заместителя генерального директора, подавленные Барсуковым, вообще не считали себя вправе высказывать какие-либо суждения. Они надували щеки и отвечали, что их вопросы — хозяйственные, а дальше они лезть не хотят.
Заинтересовался один лишь Черняков. Причем он настойчиво допытывался у Нины, откуда ей что-то известно о сговоре банка, купившего контрольный пакет, с западной компанией.
«Да это лишь предположение, — говорила Нина. — Никто ничего не знает, а я просто интересуюсь ситуацией».
«Дыма без огня не бывает», — отвечал многозначительно Черняков и продолжал настаивать. Он просил Нину рассказать ему обо всем.
— И ты рассказала? — прервал Щелкунчик рассказ женщины. — Ты рассказала Чернякову о том, что узнала от Алексея?
Нина непонимающе посмотрела на него и отрицательно покачала головой. Но в глазах ее появился страх. Щелкунчик понял, что попал в точку. Если она и не рассказала Чернякову подробно, то, во всяком случае, по неосторожности намекнула на то, что располагает какими-то реальными данными.
Теперь все встало на свои места.
Щелкунчик закурил и, встав, отошел к окну, из которого открывался вид на крыши соседних домов, залитые солнцем, на голубей, на деревья с их пышными кронами. Внизу, как маленькие букашки, ползали люди. Машины, припаркованные возле дома, сверху казались игрушечными, как пластмассовые машинки, которые продаются для детей в киосках…
Теперь он получил ответы на все вопросы, которые занимали его в последнее время.
«А ларчик просто открывался», — вспомнились Щелкунчику слова из крыловской басни, которую он учил еще в школе. Тогда он не понимал, что они означают, и родителям пришлось объяснять ему… Ничего, теперь он в полной мере понял, что значат просто открывающиеся ларчики…
Ларчики, в которых лежит много-много денег. А вместе с ними — смерть. Деньги, если они огромные, всегда лежат вместе со смертью. «В пакете», как выражаются наниматели Щелкунчика из банка «Солнечный»…
Имеешь деньги — имеешь смерть.
Глупый и болтливый Алексей Кисляков узнал некую крупную тайну, осознал ее значение. Для этого хватило его филологического образования. Как хватило его и на то, чтобы оценить возможность на этой тайне заработать. Дурак, разве можно лезть в игры взрослых дядей? Одно дело — быть любовником руководителя банка, и совсем другое дело — встать у него на пути в качестве угрозы его благополучию…