Теперь благодаря Нине он почувствовал, что все его прежние взаимоотношения с женщинами были лишь приготовлением к этой встрече.
Щелкунчику оставалось лишь удивляться, поражаться, потрясаться. Но он не мог не верить своим ощущением.
Да, это все происходило с ним, и все это было правдой. Малознакомая женщина неожиданно, в самый, казалось бы, неподходящий момент погрузила его в полноту ощущений жизни.
Он должен был принести смерть в этот дом, а на самом деле получил мощный жизненный импульс.
Когда спустя два часа Нина отпустила его и, откинувшись на постели, закрыла глаза, он, глядя на ее утомленное кокаином и страстью лицо, подумал: «Вот бы это никогда не кончалось…»
И сам удивился этой своей реакции. Кто бы мог подумать!
Нина затихла, ее прерывистое дыхание постепенно становилось все глубже и ровнее. Теперь она заснула.
Нина сделала все так, как хотела, как собиралась. Действительно, она прошла по всем четырем стадиям кокаина, как и предсказывала.
Щелкунчик, весь мокрый от пота — своего и Нины, — сел на кровати и закурил. Ему нужно было разобраться со своими мыслями и чувствами. Он привык к неожиданностям, всегда бывал готов к смене эпизодов, но не в таком же темпе!
«Говорят, что у человека каждые семь лет меняется полностью состав крови. Кровь обновляется, — размышлял Щелкунчик, жадно затягиваясь первой за два часа сигаретой. Он несколько раз пытался сделать перерыв между любовными схватками, но у него это не получалось: Нина не позволяла ему этого… — И вместе с обновлением крови в организме меняется и сам внутренний мир человека — его желания, вкусы, предпочтения. Сам взгляд на вещи меняется».
Это Щелкунчик когда-то читал в газете и запомнил. Сейчас ему показалось, что это произошло с ним.
«Наверное, минуло семь лет, — думал он. — И я стал другим. Внезапно стал другим, в течение каких-нибудь двух дней».
Он приглядывался как бы со стороны к тем изменениям, которые наблюдал в себе самом, и мог найти объяснение этому только в странной этой теории о смене состава крови. Это было малоубедительно, но ведь должен же он был как-то объяснить то, что с ним творилось.
Он понял сразу много вещей. Он не хочет больше убивать невинных людей.
«Нет, — говорил он себе. — Наверное, у меня уж планида такая — убивать. Никуда не денешься, если я действительно только это и умею делать по-настоящему. Но не невинных людей, не невинных…»
Кроме того, он не желает больше быть пешкой, не хочет бездумно выполнять чужую волю. Он сам — офицер и может решать, что хорошо, а что плохо. И для Родины, в частности. А почему бы и нет? Разве он не имеет на это права? Больше он не позволит использовать себя.
И еще… То, в чем ему было труднее всего признаться себе. Он хотел Нину, и не так, как прежде хотел разных женщин, а по-настоящему. Называется ли это любовью? Нет, конечно, нет… Но это называется истинной, подлинной страстью, которая по-настоящему захватывает целиком. Когда секс не просто времяпрепровождение и не повод для минутного наслаждения. То, что он испытывал с Ниной, — это царство чувственности, море, бескрайнее море желания.
Итак, ему предстояло теперь принять решение. Вариантов было три. Первый — он доводит взятое на себя дело до конца. То есть убивает Нину прямо сейчас, потом получает последнюю треть денег и спокойно уматывает с семьей за границу.
Но этот вариант отпадал. Собственно, Щелкунчик отказался от этого варианта еще утром, когда развернул конверт и увидел фотографию Нины. Просто он не хотел себе в этом признаваться…
Второй вариант предполагал следующее — он просто встает сейчас, одевается и уходит до того, как Нина проснется.
Он уходит, забирает Надю с детьми и улетает в Ригу. А потом дальше, денег в любом случае хватит надолго и на много…
Оставался еще третий вариант. На первый взгляд он казался почти совершенно безумным, но на этот счет у Щелкунчика были отдельные соображения. Неужели бог не покарал его уже давно только для того, чтобы он — Щелкунчик — сейчас просто сбежал и потом до самой смерти лежал на пляже где-нибудь возле Рио-де-Жанейро? Неужели все закончится так глупо, жалко и бездарно? И сможет ли Щелкунчик жить там, вдалеке, без дела, без цели, да еще и волоча за собой груз в виде своего прошлого?
Тем более невыносимо это будет для него теперь, когда он только узнал что-то новое, важное для себя о себе самом, о том, как надо ему жить.
Кстати, если он сейчас сбежит, то навсегда потеряет Нину — женщину, разбудившую в нем мужскую чувственность… Потеряет навечно и потому, что будет жить где-то безумно далеко, за морями-океанами, а также и потому, что ее попросту не будет существовать.