— Вы не смущайтесь, — сказал собеседник. — Вы чувствуйте себя, как дома. Тут все свои, очень мило, вы себе представить не можете…
С этими словами парень сделал какое-то движение рукой под столом, и Щелкунчик с изумлением почувствовал, как чужая рука легла на его колено. Вот дивно-то. Рука парня полежала пару секунд на колене Щелкунчика, помяла его, а потом медленно поползла вверх…
Лицо парня при этом приобрело специфическое выражение — задумчивой сладострастности. Никогда прежде Щелкунчику не доводилось не только испытывать подобные вещи на себе, но даже быть таковому свидетелем. Он был настолько ошарашен, что даже не сразу решился предпринять какие-то шаги.
А правда, как поступить в таком случае? Что нужно сказать? Закричать: «Пошел вон, педераст!»? Но это грубо и некультурно. Кроме того, привлечет ненужное внимание. Бить его по лицу? Но ведь не за что… Человек добросовестно предлагает свои услуги, он же не виноват в том, что родился уродом…
— А ну, убери быстро руку, — обернулся Щелкунчик к парню и посмотрел на него так, что тот словно протрезвел.
— Ты чего? — забормотал он, теряя весь свой имидж и быстро переходя от женского голоса к обычному. — Ты чего, в натуре, а? Не хочешь, что ли? Так я ж не знал, что ты ненормальный…
— Кто ненормальный? — тихо, но внушительно спросил в ответ Щелкунчик. — Кто ненормальный? Ты или я?
Наступила пауза, за время которой парень убрал свою руку и даже отодвинулся от Щелкунчика. Видимо, то, что произошло, было неожиданно для них обоих…
Наконец парень пришел в себя и сказал растерянно:
— А чего ты тогда сюда пришел и сел? Сказал бы сразу, что ты не как все… Я бы и не полез к тебе, раз ты такой…
Парень выглядел даже обиженным. Он не был готов к такому повороту событий. Не как все… Ха-ха-ха, это сильно сказано. Щелкунчика резанули эти слова, ведь в сексуальном смысле он как раз всегда считал себя в полной норме, как раз как все.
И тут он оглянулся по сторонам, и вдруг его пронзила запоздалая догадка. Ему с самого начала что-то показалось странным в этом месте, только он не мог понять, что именно. Ему казалось, что это нечто неуловимое. Но нет, все оказалось весьма просто и прозаично. Тут не было женщин, ни одной, кроме девушки за стойкой, которая разливала кофе и напитки. Все посетители были мужчинами.
Так вот оно что! Вот отчего они сидят такими небольшими группками и так тихо разговаривают, доверительно прижавшись друг к другу! Это кафе для педерастов!
Конечно, приходилось слышать о том, что бывают такие заведения, но ведь никогда не предполагаешь, что можешь попасть в одно из них. Хотя, что тут такого удивительного — на вывеске ведь такое не пишется. Как и на лбу у педераста не написано о его сексуальной ориентации… Хотя и не про каждого это скажешь, вот у парня, севшего к Щелкунчику, как раз все было написано на лице…
Парень, кстати, обиженно надув губы, уже собирался пересесть за другой столик, подальше от такого грубияна, но Щелкунчик вовремя остановил его.
— Послушай, — сказал он негромко. — Тут что, только ваши собираются? Ты не обижайся на меня, я же не знал…
— Ну да, — ответил парень. — Тут все свои. Бывает, заходят посторонние, как вот ты, например. Но и они, как правило, тоже своими оказываются. Вот я и посмотрел — такой симпатичный мужчина. — Парень плотоядно взглянул на Щелкунчика с вновь пробуждающимся интересом. Наверное, у него мелькнула надежда, что все еще закончится хорошо, что Щелкунчик «отойдет» и еще станет вести себя нормально. То есть пойдет с ним и сделает все, что требуется этому мужчине-женщине…
Но нет, дальше разговаривать было уже бессмысленно. Парень сказал все, что Щелкунчику было нужно.
— Все, отвали отсюда, — сказал он, и парень, посмотрев на него, понял, что не нужно настаивать и навязываться. С тяжелым вздохом парень пожал плечами и раздраженно произнес:
— Ну как хочешь, красавчик… Потом жалеть будешь… Ты знаешь, я очень ласковый. Очень, ты себе не представляешь, все даже удивляются…
Щелкунчик встал и направился к двери. Ему все стало ясно и больше не хотелось тут находиться. Нормальный человек может сколько угодно уговаривать себя, что он неплохо относится к педерастам, что он терпим к меньшинствам, но на самом деле все это сплошной самообман. Все равно страшная непреодолимая брезгливость остается, с этим уж ничего не поделаешь…
Конечно, правильно, что их перестали сажать в тюрьму и вообще преследовать. Но и хорошо к ним относиться — тоже душа не лежит. Может, они и хорошие люди, однако природу не перепрыгнешь…