— Ты чего? — сказал парень, приближаясь, и голос его прозвучал растерянно и удивленно. — Ты что, с ума сошел? Чего тебе надо?
Парень действительно не понимал, что делает Щелкунчик, что он, в самом деле, сдурел, что ли? По мысли парня, Щелкунчику ничто не угрожало, никто ему не угрожал…
Но разговаривать было поздно и бессмысленно. Нужно было довести дело до конца. Следовало применить обманный трюк. Давно уже Щелкунчик не дрался с профессионалами, и теперь, растеряв навыки, приходилось вспоминать все заново. Ну, ничего, вот сейчас он и потренируется.
Сделав шаг в сторону, как будто хотел зайти сбоку, Щелкунчик вынудил водителя развернуться боком. В следующее мгновение он выбросил вперед руку и ударил противника по шее. Метил он в горло, чтобы перекрыть дыхание — это был его излюбленный способ быстро решить проблему. Но нет, не получилось — шея оказалась толстой, малочувствительной. Парень охнул и поперхнулся, но не упал. Наоборот, рассвирепев от таких вещей, он стремительно ударил Щелкунчика ногой в пах…
Это было чудовищно. Каждому мужчине, наверное, приходится раз или два в жизни испытывать эту боль по разным причинам. Приходилось и Щелкунчику, но от этого легче не становилось — привыкнуть к такому невозможно. Как невозможно и стерпеть боль…
Такой удар потому и считается запрещенным, что человек оказывается обезоруженным болью.
Щелкунчик согнулся в ту же секунду, зажав руки между коленями. Он даже услышал собственный стон и то, как треснул зуб, — так он сжал челюсти…
«Только не упасть и не стоять на месте, — приказал он себе. — Еще мгновение — и все будет кончено».
Парень тут допустил оплошность — он нанес сокрушительный удар и застыл на секунду, любуясь произведенным эффектом и пораженным противником. А расслабляться нельзя никогда, до самой смерти…
Щелкунчик превратился в комок боли и нервов. Его страх и отчаяние превратили его то ли в камень, то ли в пружину. Еще точнее — в пружинистый камень, если такие бывают…
Он разогнулся в одно мгновение так, что водитель не успел даже вскинуть руку. Для Щелкунчика это была последняя возможность поправить положение и спасти все. Не только себя, разумеется, но и всех остальных людей, которые зависели от него и от его мужества.
И он воспользовался этой последней возможностью в полной мере, как только сумел…
Рука его, описав дугу в темноте, врезалась в незащищенное горло противника. Послышались хлюпающий звук и потом хрипение.
Ладонь Щелкунчика ударила ребром точно в кадык водителя, отчего случилось то, чего он и добивался, за что и любил этот прием.
Парень пошатнулся и, хрипя, стал оседать на землю. Огромное тело его как будто сжалось, обмякло и повалилось на капот машины.
«Добить? — мелькнуло у Щелкунчика в голове. — Еще один такой же удар, и он будет мертв. Выключен из жизни. Удар — и нет проблем».
Но нет, отчего-то он не воспользовался такой возможностью. Может быть, раньше он и сделал бы это…
Щелкунчик достал из кармана перочинный нож — короткий, безопасный и совершенно бесполезный в драке. Парень, краем глаза следивший за его манипуляциями, захрипел еще громче — он испугался, что сейчас будет зарезан, как баран… Сделать он ничего не мог, ему было нечем дышать. Только из-за темноты не было видно, как посинело его лицо.
Но Щелкунчик даже не обратил внимания на поверженного противника, теперь это был уже как бы пройденный этап.
Нагнувшись, присев на корточки, Щелкунчик с силой воткнул короткое лезвие в покрышку машины. Свист и шипение воздуха показали ему, что дело сделано. Но этого было недостаточно. Присев у другого колеса, Щелкунчик проделал то же самое. Ну, теперь все, с двумя проколотыми шинами далеко не уедешь, а по разбитому радиотелефону много не наговоришь…
Он оставил парня лежать на капоте собственной машины и приходить в себя. По опыту Щелкунчик знал, что после такого удара в горло, если человек остается жив, он несколько часов не может прийти в себя, во всяком случае, чувствует себя слишком дискомфортно, чтобы за кем-то гоняться.
Заведя свою взятую напрокат машину, он тронулся с места, машинально поглядев на часы. Вся схватка заняла три минуты вместе с операцией по обездвижению машины.
Каждый раз он удивлялся, как быстро, можно сказать, мгновенно происходят в жизни самые важные события.
Неважные, малозначительные вещи могут тянуться с изнурительной неспешностью, а вот те моменты, когда решается судьба человека, — это действительно умещается в моменты.