— Да вы что? — сказал он. — Вы что так уж боитесь? Что он — стрелять, что ли, в вас станет? — Это он имел в виду гипотетического «рогатого» мужа.
— Может, и станет, — горестно произнес Щелкунчик и втянул голову в плечи, изображая страх. Да, собственно, страх у него был и так, только по-другому проявлялся. Но сейчас Щелкунчику нужно было непременно произвести жалкое впечатление, чтобы милиционеры поверили ему и пожалели его… Этакий глупый и трусливый любовник, который опасается расправы со стороны мужа и готов заплатить дяденькам-милиционерам за свое спасение…
В России все любят дураков, если за их счет можно еще и поживиться, особенно себя не утруждая…
— Вот люди глупые, — с осуждением произнес старшина. — Стрелять станет — вот-те на… На что только люди идут из-за разных глупостей.
Но слова Щелкунчика он воспринял вполне серьезно, видимо, он не случайно был старшим наряда — основательный был человек… Он рассудил так, что теперь в Москве многие ходят с оружием и что угодно может случиться. Если гражданин опасается стрельбы, то нужно принять это во внимание. Да и сто тысяч нужно отработать как полагается… Мало ли что.
Милиционеры вышли первыми и открыли дверцу своей машины, как Щелкунчик и просил их. Старший остался стоять возле открытой дверцы, внушительно демонстрируя автомат.
Машина преследователей стояла на прежнем месте, где она и простояла весь день, и теперь, выйдя быстро из парадного, Щелкунчик как будто увидел смятенные лица тех, кто сидел в машине. Такого поворота они не ожидали…
Как профессионал и, можно сказать, коллега этих людей, Щелкунчик прекрасно понимал их разочарование. Действительно, стояли, ждали тут целый день… Удостоверились, что «клиенты» в доме, что мышеловка захлопнулась и остается лишь терпеливо дождаться, когда они с Ниной все-таки выйдут. И тогда — стрелять…
И сейчас, когда все, казалось бы, было в порядке, вот такой фокус оказался им преподнесен.
«Клиенты» вышли из дома, но в сопровождении вооруженной милиции…
Всего милиционеров было трое, включая водителя, который не выходил, а сидел за рулем. Щелкунчик с Ниной поместились на заднем сиденье рядом с сержантом, который буквально втиснулся, едва закрыв за собой дверцу, третьим. Впереди сидели водитель и старшина с автоматом на коленях.
Щелкунчик ликовал, радуясь своей сообразительности и находчивости. Можно себе представить ярость тех, в той машине. Ждали-ждали и дождались… Вступать в бой с милицейским нарядом в центре Москвы — это хоть и возможно теоретически, но требует очень веских оснований, да и вообще специальной подготовки… К такому преследователи были не готовы.
Щелкунчик бы и сам на их месте не стал рисковать. Уж ему ли не знать, что такое автомат Калашникова и его свойства… Один опытный человек с автоматом спокойно может «положить» троих, а то и пятерых человек, вооруженных пистолетами. Это каждый знает…
— Ну что, поехали? — спросил он, обращаясь к старшине, но тот не спешил.
— Подожди, — вдруг сказал он, не оборачиваясь и берясь за рацию… — Сначала мы тебя проверим. Кто ты такой и что… А потом уж и поедем.
В машине повисла тревожная, напряженная тишина. Щелкунчик восхитился старшиной — правильный парень, все делает по уставу… У него работа такая — никому не доверять.
Милиционер в течение трех минут зачитал паспортные данные Щелкунчика по рации, и еще три минуты они ждали ответа. Наконец рация прохрипела, что таковой гражданин в розыске не значится и данные по ЦАБу подтверждаются…
— Ну, вот и отлично, — сказал старшина, возвращая паспорт Щелкунчику и убирая с коленей автомат, который он до этого предусмотрительно не выпускал. — Вы не обижайтесь, гражданин, — добавил он с неожиданной деликатностью. — Мало ли что…
Они поехали к выезду со двора, и преследующая машина тронулась за ними.
Машина была простая, «Жигули», но с затемненными стеклами, что бывает редко на отечественных моделях. А на российской машине такие стекла выглядят слишком нарочито — явно по-бандитски…
Они уже почти выехали со двора, когда Щелкунчик обернулся и, увидев, что преследователи едут за ними, решил принять дополнительные меры.
— Они едут за нами, — жалобным голосом пожаловался он старшине. — Едут и едут…
— Да, — вдруг вступила в разговор молчавшая до этого Нина. — Нельзя ли сделать как-нибудь, чтобы они нас не преследовали?
— Это уж ваши проблемы, гражданочка, — отозвался сидевший с ней рядом молоденький сержант. — Надо было быть аккуратнее…