На первом этаже был широкий коридор с несколькими дверьми. В отличие от верхнего помещения здесь была относительная тишина, по коридору не шлялись подвыпившие люди, никто не целовался и не плясал, напевая и изображая сам себе оркестр.
Вот и зеленая дверь, куда направлялся Щелкунчик. Наверное, его тут здорово заждались.
Охранник отстал, увидев, что его миссия закончена, а Щелкунчик, не стуча, отворил дверь и вошел. Он решил, что стучать не будет — он заслужил того, чтобы входить в такие вот двери без стука. Его сюда звали, и вот — он пришел. Вуаля, как говорят французы…
В комнате сидели три человека, ни одного из которых Щелкунчик прежде не видел. Трое мужчин в строгих костюмах, они сидели на диванах, поставленных буквой П вокруг маленького низкого столика.
Это было первое, что увидел Щелкунчик. Оказываясь в каком-либо помещении, он первым делом фиксировал людей, то есть одушевленные объекты, которые могут представлять опасность.
Потом он обратил внимание на комнату. Она была сделана в непонятном для него стиле — то ли комната для деловых переговоров, то ли некий будуар…
Было тут нечто от дореволюционного «отдельного кабинета» в ресторане, куда гвардейские офицеры и богатые купцы водили трепетных барышень и томных дам из интеллигентных семей…
Сходство с будуаром придавала большая кровать, которая стояла у стены, покрытая шелковым покрывалом желтого цвета.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал, обращаясь к Щелкунчику, один из мужчин, указывая на место рядом с собой. — Что это вы так долго шли? Боялись, что ли?
— И что у вас с носом? — тут же поинтересовался другой мужчина, разглядывая потрепанное лицо Щелкунчика.
— Упал по дороге, — сказал Щелкунчик дерзко. — Шел к вам, да и упал… Потом поднялся и пришел.
Затем он кивнул на кровать у стены и, решив сразу перейти в наступление, спросил грубо:
— Трахаться будем?
Наступила пауза, мужчины внимательно разглядывали его, присматривались. Щелкунчик и сам глядел на них. Они были примерно одного возраста, лет сорока. Один полненький, чернявый — это, несомненно, Яков Бекбулатович, о котором говорила Нина. Значит, он тут главный, в этой тройке… А может быть, и нет, посмотрим…
— С кем вы тут собираетесь трахаться? — спросил в ответ на дерзость один из мужчин — длинный, сухопарый, с залысинами на блондинистой голове. — Вы увидели тут кого-то подходящего для этой цели?
Видно было, что этот дядька тут самый строгий, он явно решил поставить Щелкунчика на место.
Но этого не вышло, Яков Бекбулатович был твердо настроен на мирное течение разговора. Он засмеялся, покрутил головой и сказал:
— Да нет… просто Щелкунчик специалист по педерастам в последнее время. Вот у него и ассоциации…
Это был намек, и он не должен был повиснуть в воздухе, остаться без ответа.
— Что вы имеете в виду? — тут же подскочил Щелкунчик.
— А разве это не вы убили Алексея Кислякова? — спросил тихим голосом Яков Бекбулатович. — Брата Нины не вы разве прикончили? Или как?
Опять наступила пауза, и после нее Щелкунчик вздохнул.
— Откуда вы можете знать такое? — сказал он. — Нина вам такого сказать не могла.
— Естественно, — вмешался опять светловолосый, долговязый. — Нина не знает о том, что вы сделали с ее братцем… А мы — знаем, так что не думайте. Легко обмануть доверчивую женщину. Но мы-то не женщины и уж совсем не доверчивые…
— Да, это заметно, — сказал Щелкунчик, решив больше не рыпаться и лучше послушать, что ему скажут. Свой характер он уже показал, теперь можно было узнать, чего от него хотят, зачем пригласили сюда.
Двое мужчин так и не сочли нужным представиться, свое имя назвал только Яков Бекбулатович, про которого Щелкунчик с самого начала правильно догадался, что это именно он.
— Мы про вас вообще наслышаны, — сказал он, пододвигая Щелкунчику пепельницу и стопку, в которой плескалось нечто янтарного цвета. — Это виски. Угощайтесь, пожалуйста.
Но Щелкунчик решил, что выпить он еще успеет, а сейчас совсем не время для этого.
— Откуда наслышаны? — только спросил он настороженно. Этого еще не хватало…
— Слухом земля полнится, — ответил уклончиво Яков Бекбулатович, взглянув на золотой «Ролекс». — Времени уже довольно много. Все устали, а вы, наверное, больше других. Вообще, вам можно удивляться — за такой короткий срок вы сделали так много. Кисляков, потом Барсуков… А ведь его хорошо охраняли, мы знаем…