Впрочем, Щелкунчику было абсолютно нечего бояться, потому что разговоры его были совершенно невинными и не могли никого заинтересовать.
Теперь он поднимался к себе на этаж и думал о том, что если в Бразилии вода в море окажется очень уж соленой, то ему не понравится. Зато, с другой стороны, детям — Полине и Кириллу — будет легче научиться плавать… У всего в жизни есть две стороны…
В пустом коридоре возле соседней с его номером двери стояла на коленях женщина и сосредоточенно тыкала ключом в прорезь замка. Странной была ее поза, странной была одежда, но Щелкунчик еще не успел никак среагировать, когда она подняла к нему лицо и заговорила по-английски… Женщине было на вид лет тридцать, она была хороша собой. Длинные рыжие волосы спадали прямо по плечам. Лицо было чуть удлиненное, бледное, и на нем очень симпатично смотрелись едва заметные веснушки.
Она повторила сказанное, и только после этого остановившийся Щелкунчик пришел в себя от неожиданности.
Нет, конечно, он когда-то в училище изучал английский язык. Он даже имел пятерку в дипломе по этому языку. Но что означает пятерка по английскому в общевойсковом училище, расположенном в городе, от которого, по выражению гоголевского городничего, «триста лет скачи — ни до какой границы не доскачешь»?
Щелкунчик мог выпалить наизусть две разговорные темы — о Ленине и про Коммунистическую партию Советского Союза. Готовясь к экзамену, он так затвердил их, что и теперь его можно было бы разбудить ночью и он бы отчеканил все без запинки. Еще он помнил первые строки стихотворения Бернса «В горах мое сердце»…
Ну вот, собственно, и все, что означала его пятерка по языку. Да много ли надо пехотному командиру знать по-английски? С кем он станет разговаривать на этом языке? Матерный язык имеет гораздо большее значение…
В конце концов Щелкунчик понял, что у женщины погнулся ключ и теперь она не может открыть дверь своего номера.
— Я могу вам помочь, — сказал он в ответ, призвав на помощь все свои забытые познания. Взял ключ в руки, повертел его, затем разогнул в одном месте. Попробовал сунуть в скважину — не вышло. Погнул в другом месте — опять сунул…
Женщина к тому времени вскочила с колен и смотрела на его манипуляции, не отрываясь. Когда в конце концов Щелкунчик открыл дверь прелестной незнакомки, она радостно заулыбалась и пригласила его войти.
— Меня зовут Алис, — сказала она, и, как ни странно, он сразу понял ее. Это порадовало Щелкунчика, значит, он еще не все забыл. Но тут же стало стыдно — он понял, что она имеет в виду, только по тому, что она протянула руку для знакомства.
В России женщины при знакомстве очень редко протягивают руку — только в сугубо деловой обстановке. Для англичанки же, наверное, это нормально.
Когда Щелкунчик назвался в ответ Андреем и пожал протянутую ему узкую прохладную ладонь, он узнал, что девушка не из Англии, а из Америки.
— Кофе? — спросила Алис радушно, показывая на шарповскую кофеварку на столе и пачку кофе «Президент».
Щелкунчик, который уже несколько дней, превозмогая себя, вынужден был пить кофе из ведра, подумал и немедленно согласился. А почему бы и нет? Разве он не помог бедной гражданке дружественной державы в трудный для нее момент? Теперь он, как и всякий слесарь в таком положении, имеет право на вознаграждение.
По нескольким словам, которые Щелкунчик с трудом и скрипом выдавил из себя, женщина, вероятно, решила, что он владеет ее языком в совершенстве и потому, приготовляя кофе, болтала без умолку…
— Как ваша профессия? — в конце концов перевел он для себя один из ее настойчивых вопросов.
— Бизнесмен, — бодро ответил он этим международным словом, и она опять радостно закивала. О боже, почему все иностранцы всегда смеются и радуются? Почему у них всегда такой счастливый вид?
Ах, да, им же не предстоят шестнадцатого июня выборы президента… Наверное, от этого они всегда такие веселые и беззаботные. Они же только гости в этой стране, сжавшейся в страхе перед настоящим и в ужасе перед грядущим…
Они пили кофе, поразивший Щелкунчика приятным ароматом. Он уже успел отвыкнуть от такого за несколько дней. Алис действительно оказалась очень красива, как он и отметил с самого начала.
— Я журналист, — ответила она, когда и он, набравшись храбрости, сформулировал встречный вопрос.
— Вы пишете о комбинате? — спросил он, окончательно осмелев.
— Тут больше не о чем писать, — ответила Алис и опять засмеялась. — Комбинат очень большой. — Она покачала головой и уморительно пожала плечиками, как бы демонстрируя свое изумление.