Сначала парни приглашали ее потанцевать, и Алис соглашалась.
— Мне было интересно пообщаться с ними, — объяснила она с жалкой улыбкой, разводя руками.
Потом, когда у парней прошло первое смущение перед иностранкой в их глухомани и свое стал брать выпитый ими алкоголь, их приставания стали все более настойчивыми и в конце концов невыносимыми.
— Я позвала официанта, — сказала Алис, чуть не плача. — Но официант сказал, что не может защитить меня. Он сказал, что это мои проблемы и что я сама виновата.
Щелкунчик невзначай подумал, что на самом деле именно так оно и есть. Если ты серьезная женщина и журналистка, ты не должна совершать рискованные и несолидные вещи. Ты не должна флиртовать и танцевать с незнакомыми парнями вечером в ресторане. А если ты пошла на это, то пеняй на себя в конце концов, если ты так безрассудна…
— Я ушла к себе в номер, — закончила Алис свой рассказ. — Но они пошли за мной и стали стучать… Они были разъярены и хотели, чтобы я открыла им и впустила их…
Щелкунчик прекрасно слышал крики парней, когда те ломились в дверь.
«Динаму крутила! — кричали они. — Чего тогда в ресторане делала, если теперь сбежала?!» — так что характер заключительной фазы конфликта был ему известен.
— Вы на самом деле неправильно поступили, — сказал он спокойно, прихлебывая кофе, который приготовила Алис. — Не знаю, как это принято в вашей стране, но у нас не принято, чтобы женщина ходила в ресторан одна.
— Но это ведь не обычный ресторан, — возразила женщина, беспомощно пожимая плечами. — Это ресторан при гостинице…
— Тут нет другого, — сказал Щелкунчик. Он поискал глазами по комнате и увидел пепельницу, в которой лежал смятый окурок со следами губной помады. Щелкунчик притянул к себе по столу пепельницу и глазами спросил Алис, может ли он закурить. Она закивала и даже протянула ему зажигалку, в которой он не нуждался, так как имел свою — памятную…
— Я вам очень благодарна, — произнесла Алис, закуривая сама и этими словами как бы подводя черту под происшедшим. — Вы спасли меня. Если бы эти монстры ворвались сюда, я не знаю, что было бы…
— А я знаю, — коротко и невесело ответил Щелкунчик, пуская в потолок затейливые колечки…
— Виски или джин? — вдруг поинтересовалась Алис, делая движение, чтобы встать к шкафу. Щелкунчик сначала даже не понял вопроса, подумал, что это от его плохого знания языка.
Потом понял… Нет, никакого виски и никакого джина. Виски он вообще не любил, ему все время казалось, что у виски вкус плохого самогона. Что же касается джина, то он воспринимал его просто как можжевеловую водку с резким запахом и не мог взять в толк, что же находит в этом напитке весь мир… И вообще пить спиртное не хотелось. Щелкунчик отрицательно покачал головой и отказался.
— Но вы же не оставите меня сейчас одну? — спросила Алис и нервно рассмеялась. Она как бы невзначай сдвинулась на стуле, и платьице, и без того короткое, съехало еще выше, обнажив округлую ляжку…
Щелкунчик стрельнул глазом в ляжку, услужливо выставленную ему напоказ, и отвел взгляд. Слов нет, ляжка была аппетитная, что тут говорить… Вообще, женщина выглядела очень хорошо. В нарядном коротком платье, с бусами и с умело наложенным вечерним макияжем Алис была настоящей красавицей. Нечто среднее между Джулией Робертс и Синди Кроуфорд…
— Мне страшно оставаться тут одной, — сказала Алис, выразительно переводя взгляд с запертой двери на сидящего в кресле Щелкунчика. Она вдруг нервно рассмеялась, обнажив ряд белоснежных зубов, и зябко поежилась… Было такое впечатление, что женщина просто ждет, когда Щелкунчик подойдет к ней и обнимет ее за плечи.
Он вновь окинул взглядом сидящую перед ним Алис. Стройные ноги почти обнажены до самых бедер. Округлая грудь колышется маняще под красивым платьем… А какие у нее ноготки — длинные и острые, чуть загнутые на концах. Они розового цвета, причем ярко-розового, очень насыщенного. Щелкунчику всегда казались неприятными ярко-красные ногти у женщин. Такое впечатление, что это кровь и будто бы женщина — вампир или хочет таковой казаться. А отнюдь не всякий мужчина любит вампиров… Щелкунчик, например, не любил.
У Алис ноготки были розовые, нежные, как и вся она — хрупкая и изящная. А еще она была очень испугана, это было очевидно, стоило заглянуть в ее расширенные глаза…
Такую женщину хотелось обнять и успокоить, прижав к груди. Что ж, если ей будет легче заснуть, если он останется с ней… Может быть, жизнь в России так страшна, что бедной иностранке непременно требуется широкая грудь русского киллера для того, чтобы уснуть здесь покрепче…