И на фоне этого непрерывного, то усиливающегося, то ослабевающего, шума ясно и четко пела птица. Зеленушка у бассейна. А откуда-то из кустов ей отвечала славка.
Герлоф открыл глаза и удивленно заморгал:
– Я опять их слышу! Птиц то есть…
– Вот и хорошо, – сказал аудионом. – Значит, мы на верном пути.
Пели и другие птицы, но, кроме зеленушки, он никого не видел. И это навело его на засевшее в памяти событие.
– А можно слышать звуки, которых нет?
– Как это? – вытаращил глаза Ульрик. – Что вы имеете в виду?
– Да… что я имею в виду… а имею я в виду вот что: можно иногда услышать странные звуки, вроде бы как, например, из-под земли… может, это галлюцинация какая-нибудь? Не зрительная… не то что там, к примеру, привидение увидел, а слуховая? Слуховая галлюцинация?
– Непростой вопрос. Насчет слуховых галлюцинаций – это к психиатрам. А что больные иногда слышат звуки, которые существуют только у них в голове, никакой не секрет. Это заболевание, тиннитус. Как будто шумит что-то в ушах.
– Не-е… это не шум. Кто-то стучал, и довольно сильно. Гроб опустили в землю, а оттуда кто-то стучать начал. Я в детстве такое слышал. И не только я, другие тоже слышали. Все, кто там был.
Он посмотрел на Ульрика, но тот только покачал головой:
– Я в привидениях слабоват. К сожалению.
Поляна, где набирал силу праздник, была уже близко, он даже слышал многоголосый гомон, напоминающий кипение воды в горных порогах. Танцы еще не начались, но скоро, скоро…
Герлоф, хоть и не выходил в последние дни, мог сказать с уверенностью, что народу понаехало много – напор воды в кране заметно упал. В жару на Эланде вода – дефицит и летом, когда разбор большой, течет иногда чуть не волосяной струйкой.
Мышцы болели, но он заставил себя идти побыстрее. От береговой дороги к морю шла тропинка. На мостках стояли несколько ребят и девушек в минимальных, будто нарисованных карандашом, бикини. Герлоф вспомнил купальники времен своей юности. Купальники были вязаные и пахли шерстью.
Он хотел было уже свернуть к майскому шесту у длинной галереи почтовых ящиков на стенде, как вдруг заметил незнакомого старика в его примерно возрасте. Высокий, седые волнистые волосы, в темно-коричневом пиджаке. На шее – старая фотокамера «Кодак».
Где-то он видел его раньше. Тень воспоминания мелькнула и тут же исчезла. Нет, наверное, приезжий. Похож на кого-то… а тогда на кого?
Незнакомец оглянулся, поднял камеру, будто хотел ею закрыться, и с дробным щелканьем провел пальцем по почтовым ящикам.
Герлоф вспомнил: он дал себе обещание быть повежливей с приезжими. Они ни в чем не виноваты, повторил он мысленно, и подошел к старику.
– Добрый день. – Он постарался быть как можно приветливей. – По-моему мы где-то виделись.
Незнакомец помедлил немного, отошел от ящиков и посмотрел на Герлофа:
– Да, похоже на то… Давным-давно.
Нет сомнений – островной. Эландский типичный диалект, хотя с каким-то акцентом. Герлоф подошел поближе и протянул руку:
– Давидссон. Герлоф Давидссон.
Старик пожал ему руку:
– Вот теперь вспоминаю… Джер-лофф… Или как правильно – Иерлофф? Мы как-то рыбу ловили… у тебя лодка была шикарная.
– Теперь уже не такая шикарная… – Герлоф поймал ускользнувшее воспоминание. – Ага! Ты же американский швед, да?
– Больше американский, чем швед, – кивнул старик. – Билл Карлсон, живу в Лэнсинге, штат Мичиган. Двоюродный брат Арне Карлсона из Лонгвика… Приехал детей его навестить.
Он замолчал и опять покосился на ящики. Оказывается, бывают и не особо разговорчивые американцы.
– Арне-то я хорошо знаю… добро пожаловать домой, Билл.
– Домой… – сказал американец неуверенно, будто стеснялся чего-то. – Да я и не жил здесь почти. Отец эмигрировал, а я-то был тогда… совсем young. Но дома говорили по-шведски, и я раз в пять лет приезжал сюда – родню навестить. Теперь-то почти никого не осталось… Вот, смотрю на почтовые ящики – может, попадется знакомая фамилия… Попадаются, конечно, но имена не те. Я почти никого не знаю.
– А кто знает? – сказал Герлоф. – Я, что ли? И я не знаю. Сюда летом столько народу приезжает, не протолкнешься… Зимой-то никого с собаками тут не сыщешь. – Он посмотрел на поляну, где шли последние приготовления к танцам: – Послушаем?
– А как же! The frogs… Лягушечки, лягушечки, смешно на вас смотреть…[6] Любимая песня, – улыбнулся Билл.
6
Шведская хороводная песня – все встают в круг, прыгают и жестикулируют, изображая лягушат.