Он хмурится, но не спорит, когда я указываю на дверь. Он делает еще одну паузу, чтобы прислушаться к звукам наверху, а затем уходит, как я и просил.
К тому времени, когда Франко возвращается с моим пленником, я еще больше нервничаю и слишком пьян. Но его раскаяние не может ждать. Потому что в данный момент это именно то, что мне нужно.
Я одобрительно киваю человеку с кляпом во рту, перекинутому через громоздкое тело Франко.
— Отведи его в подвал. — Я хватаю бутылку коньяка из бара. — Я спущусь через минуту.
Глава 8
Талия
Дни сливаются в повторяющуюся картину боли и сна. Магда каждое утро кормит меня бульоном и прописанными лекарствами. Все слишком живо и остро для моих чувствительных глаз, и я умоляю ее погрузить комнату в темноту.
Она соглашается на мою просьбу и позволяет мне спать. Другого выбора нет. Я не могу встать с кровати. Или, по крайней мере, я думаю, что не могу. Пока однажды ночью я не оказываюсь на полу, свернувшись калачиком, как раньше у Армана, когда он забрал мой матрас. Это тяжело и неудобно, но знакомо. Я хочу остаться там.
Когда Алексей поднимает меня и возвращает на кровать, мои тихие протесты прерывают его резкие слова.
— Ты спишь на кровати в моем доме, — говорит он мне. — Всегда.
А потом он оставляет меня в моем собственном особом аду.
Проходит три недели, прежде чем симптомы исчезают и мой разум проясняется. В первый раз, когда я сажусь в постели и оглядываю комнату, мне приходится напоминать себе, где я нахожусь. На трезвый взгляд все выглядит иначе. Более дорогим.
Стены выложены камнем. И цвета комнаты насыщенные и темные. Золотые и бургундские драпировки и коврики в тон мебели из красного дерева.
Она огромна. Слишком огромна для меня. И шторы снова задернуты, позволяют естественному свету проникать в пространство комнаты. И он все еще кажется слишком ярким. Когда я свешиваю ноги с кровати и переношу на них вес тела, они становятся деревянными, и мне приходится держаться за матрас, пока я делаю первые несколько шагов.
Мягкий материал касается моей кожи, и я бросаю взгляд вниз. Я понимаю, что на мне пижама. Мягкий розовый хлопок. Это странное ощущение на коже, которая так долго была обнажена.
Я двигаюсь по комнате, прикасаясь ко всему, что мне чуждо. Вещи, которые я не видела и не чувствовала куда дольше, чем могу вспомнить. Книги, холсты, кисти. Текстуры ощущаются странными подушечками моих пальцев. На обратной стороне холста я нахожу скобу, которую отрываю пальцами.
Инстинктивно я прижимаю ее к ладони, снимая напряжение в груди со знакомой болью. Потом дверь открывается, и я бросаю ее на пол.
Магда встречает мой взгляд, ее глаза следят за движением, и она хмурится. В руках у нее поднос с едой. Настоящая еда.
— Вы должны оставаться в постели. — Она грустно улыбается мне, ставя еду на тумбочку. Я смотрю на яркие фрукты на подносе, и у меня слюнки текут при виде их. Тут также суп и немного крекеров.
Магда жестом велит мне вернуться в кровать, что я и делаю.
— Ешьте не торопясь, — наставляет она меня, — и остановитесь, когда насытитесь. Вам не нужно беспокоиться о еде, мисс Талия. Вы сможете поесть в любое время, как только почувствуете голод.
Я киваю, не в силах сосредоточиться на ней.
Как только она выходит из комнаты, я не подчиняюсь, наедаясь до отвала. Вскоре я уже стою в ванной и опорожняю желудок. Только после этого инструкции Магды начинают обретать смысл. Я чищу зубы и добираюсь до мягкого коврика в ванной, прежде чем лечь отдохнуть. Я проваливаюсь в глубокий сон и просыпаюсь только тогда, когда Алексей снова поднимает меня.
По запаху дуба и гвоздики я могу сказать, что это именно он. Он берет меня на руки и снова несет к кровати. Я открываю глаза и смотрю в потолок, проводя пальцем по узорам, пока он наблюдает за мной.
— Что ты со мной сделаешь? — интересуюсь я.
— Позабочусь о тебе, — отвечает он.
Его слова никак не влияют. Что, кажется, беспокоит его больше всего, когда я встречаюсь с его тревожным взглядом. Наконец я пришла в себя. К знакомому состоянию уныния. Даже без таблеток. И это меня радует. Что я могу оставаться в оцепенении вечно, может быть. Так будет легче.
— Не хочешь позвонить Мак? — интересуется он.
— Я не знаю, кто это, — отвечаю я.
Он склонил голову набок, изучая меня. Через мгновение он, кажется, что-то решил.
— Ты чувствуешь, что она предала тебя?
— Я ничего не чувствую.
Он поджимает губы и кивает.
— Я приду за тобой завтра, — говорит он.
А потом он выходит из комнаты.