Иногда мне кажется, что они не соответствуют его характеру.
Я знаю, что он, вероятно, хотел, чтобы они были устрашающие. Таково его намерение. Но я знаю настоящего Алексея. Отшельник, который остается в своем доме, играет в шахматы и большую часть дня сидит за компьютером. Тот, кто спокоен, сдержан и честен.
Ему не нужно устраивать шоу, чтобы казаться опасным. Его тело сильное, но я не сомневаюсь, что его разум - самое опасное оружие из всех.
Он возвращается ко мне с простым черным облегающим платьем и прижимает его к моей бледной коже, прежде чем одобрительно кивнуть.
— Черный тебе идет.
Он помогает мне одеться. Так, как он часто заботится обо мне. Интересно, зачем он это делает? Он знает, что я могу сделать это сама. Но вот он здесь, одевает меня. Зашивает мои раны, когда я истекаю кровью. Принимает душ вместе со мной. Заводит меня домой с холода.
Это мелочи. Но никто никогда не делал этого для меня.
Я не могу отвести от него взгляд, но знаю, что мне нужно это сделать. Поэтому, когда он берет щетку и начинает расчесывать мои волосы, я забираю ее из его рук.
— Я могу сделать это сама.
Он кивает, но не уходит.
Только когда я заканчиваю, я узнаю, почему он задержался.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.
— Хорошо.
Я поворачиваюсь к нему, и взгляд его глаз встречается с моим. Иногда я все еще забываю, что он меня не слышит. Что мне нужно смотреть ему в лицо, когда я говорю. Но он просто притворяется, как и со всеми остальными.
— Тебе это не понравится, — добавляет он.
— Скажи мне, в чем дело.
— Тебе нужно поговорить с Мак.
— Нет.
У меня сдавило грудь. И мне давит на глаза. Одно упоминание ее имени вызывает во мне огромную волну стыда и вины. Она никогда не сможет увидеть меня такой. Она не поймет. И я только снова разочарую ее. Я продолжаю трогать звезду на своей руке. Надеясь на утешение, но оно не приходит. Потому что именно он делает это со мной. Поднимает этот вопрос.
— Сегодня она вышла замуж, — говорит он мне. — Считай это свадебным подарком. Немного душевного спокойствия для подруги, которая предана тебе.
— Я знаю, что она предана, — огрызаюсь я на него. — Не веди себя так, будто знаешь о наших отношениях. Как будто ты что-то знаешь обо мне или о ней, если уж на то пошло.
— Я знаю достаточно, — говорит он мне. — В конце концов, она все-таки пришла ко мне. Она - причина, по которой ты сейчас здесь. Подальше от Армана.
Я отворачиваюсь, потому что не хочу, чтобы он был невольным свидетелем слез, которые сейчас текут по моим щекам. Но я знаю, что он знает, что они есть. Он даже не пытается дать мне ложное утешение. Или подойти ко мне. Что я ценю.
Я знаю, что поступаю несправедливо. Я знаю, что это эгоистично.
Но Мак не сможет с этим смириться. Принять то, кем я стала.
Она попытается меня вылечить.
Так же, как она делала всегда.
Тогда я была плоха, но теперь… ущерб непоправим.
Я подхожу к окну и стучу по пуленепробиваемому стеклу, собираясь с мыслями. Я знаю, что мне нужно сделать. Я знаю, что правильно. Но от этого не легче.
Я поворачиваюсь и нахожу Алексея, ожидающего, когда я закончу вести бой в своей голове.
— Я не собираюсь возвращаться в Бостон.
— Тебе и не нужно, — соглашается он. — Теперь ты моя жена, Солнышко. А это значит, что я несу ответственность за твою безопасность. И я никогда не попрошу тебя сделать что-то, что подвергнет тебя опасности.
Его тон низкий и серьезный. Как будто защита меня для него важнее всего остального. Но это не имеет смысла. Для человека, который считает себя неспособным любить. Для мужа, который женат на мне только номинально.
— Почему? — спрашиваю его. — Почему это так много значит для тебя?
— Потому что ты моя жена. И это то, что должны делать мужья. Они должны ставить семью превыше всего.
Я наклоняю голову в сторону и рассматриваю его, еще один кусочек головоломки, который теперь встает на свое место.
— Ты имеешь в виду то, чего не сделал твой отец?
Он моргает, пораженный моим ответом. И в этот момент я понимаю, что совершенно права.
— Не говори о вещах, понятия о которых не имеешь, — говорит он мне. — И никогда больше не упоминай моего отца.
— Значит, для тебя нормально подталкивать меня к вещам, которые заставляют меня чувствовать себя неловко, но не наоборот? Это кажется несправедливым.
— Жизнь несправедлива, Солнышко, — отвечает он. — Тебе об этом известно куда лучше других.