И тут он делает нечто неожиданное. Он наклоняется и целует меня. Не для того, чтобы устраивать шоу. А потому, что он этого хочет. Его поцелуй мягкий и нежный, и я чувствую, как он твердеет рядом со мной, когда наши тела двигаются в унисон.
Я вытягиваюсь, чтобы встретиться с его губами, которые вскоре перемещаются к моему горлу. И на мгновение мы оба, кажется, забываем, что находимся в центре вечеринки. Что кто-то еще существует вокруг нас.
Пока голос Виктора не прорезается сквозь туман, и он не хлопает Алексея по спине.
Алексей неохотно отрывает свои губы от меня и ставит меня перед своим телом, его руки обвиваются вокруг моей талии, пока он говорит с Виктором по-русски.
Несколько раз во время разговора взгляд Виктора перемещается на меня, и становится очевидно, что тема разговора - я. Но отвращения, которое он испытывал ко мне раньше, в его глазах нет. Это что-то другое. Это тепло и то, что кажется мне искренним счастьем. Это сбивает меня с толку.
— Пришло время мужчинам поговорить о делах, — говорит он по-английски. — Почему бы тебе, Лешенька, не отправить свою голубушку погулять?
Я напрягаюсь, прижимаясь к нему, и он поворачивает меня в своих объятиях.
— Сегодня вечером ты проведешь время в окружении других женщин, — говорит он, слегка пожимая плечами. — Традиция. Мужчины в этой комнате, женщины вон там.
Я следую за его кивком, и мои пальцы двигаются по звезде на моей руке.
— Не волнуйся, — говорит он. — У меня есть кое-кто, с кем я хотел бы тебя познакомить. Я думаю, что вы будете куда больше… совместимы с ней.
Я не знаю, что он имеет в виду. Но когда он ведет меня в сторону женщин, и все они смотрят на меня, я чувствую себя ягненком, которого ведут на заклание.
Они смотрят на меня так, словно я не принадлежу их кругу. Точно так же Катя смотрит на меня, когда видит меня с Алексеем. Как будто я не заслуживаю мужчину, который ведет меня под руку.
И они, вероятно, правы.
— Танака, — зовет он.
Девушка примерно моего возраста смотрит на нас со своего стула, где она сидит одна. Не разговаривая ни с кем из окружающих. Она прекрасна. С волосами цвета воронова крыла, янтарными глазами и сдержанной улыбкой, когда ее внимание переключается с Алексея на меня.
Я одариваю ее сдержанной улыбкой, прежде чем Алексей хватает меня за плечи и проводит ладонями по моим рукам, что можно расценить только как успокаивающий жест.
— С тобой все будет в порядке, Солнышко, — говорит он мне. — У тебя есть твоя звезда, верно?
Я дотрагиваюсь до звезды и киваю.
— Я буду поблизости, если тебе что-нибудь понадобится.
— Хорошо.
Он ждет, пока я сяду рядом с Танакой, и бросает на меня последний взгляд, как будто тоже не решается оставить меня. Но он знает.
А потом остаемся только мы с Танакой и несколько мгновений сидим в неловком молчании, прежде чем она начинает говорить.
— Я тоже сюда не вписываюсь, — говорит она мне.
— Что ты имеешь в виду? — интересуюсь я.
Когда я смотрю на нее, я не могу сказать, знает ли она мое прошлое. Но она, кажется, видит меня насквозь. И распознает во мне что-то, с чем она тоже знакома.
— Я просто залог, — говорит она мне. — Мой отец увяз в долгах, и я нахожусь на попечении Николая, пока он не рассчитается по ним.
— О, — это мой единственный ответ.
Я не хочу ее жалеть, потому что сочувствие - это то, из-за чего ты попадаешь в беду. Но чем больше я изучаю ее, тем больше мне кажется, что ей даже и не нужно сочувствие.
— Как ты думаешь, когда это произойдет? — спрашиваю я ее.
Она отчаянно трясет головой.
— Никогда. Мой отец не может заплатить.
Слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.
— Так что же с тобой будет?
Она вздыхает, а затем оглядывает комнату. Что-то мелькает в ее глазах, когда ее взгляд падает на Николая. Который сейчас разговаривает с Катей, ее рука на его руке, как будто он принадлежит ей. Мне требуется мгновение, чтобы прочесть эмоции в глазах Танаки. У нее есть чувства к нему. К ее похитителю.
— Как решит Николай, — говорит она, отводя взгляд.
Я чувствую потребность утешить ее. Но у меня нет нужных слов.
— Я тоже была в залоге, — выпаливаю я.
Она смотрит на меня и улыбается.
— Да, я знаю.
— Правда?
— Я подслушала, как Николай упоминал о тебе.
— А?
Разговор на мгновение затихает, и когда я оглядываюсь, то вижу, что в нашу сторону устремлено больше, чем несколько вопросительных взглядов.
— Не волнуйся, — говорит Танака. — Ты привыкнешь к этому. Ты им не нравишься, потому что им никогда не стать такими, как ты.