Танака смеется, и это поднимает настроение.
— Это в их собственнической природе. Но явно не поэтому он не может отвести от тебя глаз. Он заботится о тебе.
Я не спорю с ней и стараюсь вообще забыть, что она упоминала об этом.
— А чем ты занимаешься? — интересуюсь я. — У Николая?
— Наверное, делаю то же самое, что и здесь, — отвечает она. — Весь день порхаю по дому, стараясь чем-то себя занять.
Я киваю, и мужчина, о котором идет речь, встает рядом с ней, наконец, кажется, избегая Кати. Я не знаю протокола для таких вещей, особенно в ситуации Танаки, но я решаю сделать смелое предложение.
— Ты позволишь мне забрать Танаку к себе? — интересуюсь я. — На один день? Она может помочь мне украсить детскую.
Мое предложение радует и удивляет Николая.
— Конечно. — Он кивает:
Его взгляд перемещается на нее, и на мгновение они, кажется, очарованы друг другом. У меня щемит сердце.
А потом Магда приглашает всех на ужин.
Он длится довольно долго. С большим количеством разных тостов, некоторые на английском, многие на русском. Я не понимаю всех, но я ценю их.
Алексей стоит рядом со мной, принимая их всех с почтительным кивком. Пока не настанет очередь Сергея. Он произносит тост за здоровье ребенка. Но тон его голоса говорит об обратном.
И я понимаю, что это стрела в сторону Алексея. Намек на слух.
И я не понимаю этого человека. Это же отец. Тот, из-за которого Алексею было так трудно позволить себе заботиться о ком-либо или о чем-либо. Я понимаю, что именно поэтому он должен запереться отшельником в своем доме. Подальше от мира и таких людей, как Сергей.
Отец выбросил его, словно мусор. Сказал ему, что он неполноценен. Даже здесь, рядом со мной, со всеми этими людьми, которые его уважают, ему не по себе. Интересно, он все еще так думает? Интересно, боится ли он так же, как и я? Боится впустить меня, боится, что я сделаю то же самое. Как его мать. И как Катя тоже.
Нынешнее расстояние между мной и моим мужем несоизмеримо, но я уменьшаю его, протягивая руку под столом. Молчаливое проявление солидарности. Что он не одинок в этом мире. Что даже, если он никогда не сможет полюбить меня, я его понимаю. И я предана ему.
Его пальцы сомкнулись вокруг моих, теплые и сильные. Он принимает то, что я ему предлагаю, и я думаю, что он благодарен за это.
И тогда Николай берет на себя смелость прервать отца, вставая, чтобы произнести свой тост. Когда он встречается взглядом с Алексеем, в его взгляде читается раскаяние. Понятно, насколько Николай уважает своего брата, даже если в прошлом он этого не показывал.
Интересно, видит ли это Алексей? Понимает ли, как Николай восхищается им. Как многие из этих мужчин за столом восхищаются им. Или поймет ли когда-нибудь, что его собственный отец этого не видит.
— За новые начинания. — Николай поднимает бокал. — Я знаю, что вы оба станете отличными родителями. Этот ребенок уже благословлен. Как и во всем, что он делает, я не сомневаюсь, что Лешка будет подавать пример. Устанавливая высокую планку для всех других Воров, которые познают, что такое отцовство, после него. И за Талию. Он не смог бы выбрать женщину, более подходящую для этого путешествия, чем ты. Я желаю вам обоим всего наилучшего.
Он бросает взгляд на Сергея, который скрежещет челюстью с фальшивой улыбкой на лице.
— За мою семью, — заканчивает Николай.
Остальные за столом поднимают тосты, и Алексей ерзает на стуле рядом со мной. От моего внимания не ускользнуло, что сегодня он почти не притронулся к своему любимому коньяку. И мне интересно, почему.
Как только Магда убирает со стола, мы все возвращаемся в гостиную. И Алексей не позволяет мне отходить от него до конца вечера. Вместо этого он притягивает меня прямо к себе на колени и продолжает разговор с несколькими другими мужчинами, прикасаясь ко мне.
Поначалу невинно. Прикосновение его ладони к моей руке. Поцелуй его губ на моей шее. Его пальцы касаются татуировки на моей руке. Его имени и его звезды. Не такое уж тонкое напоминание для нас обоих, кому я принадлежу. Он часто прикасается к тату, когда мы находимся в компании других людей. Я думаю, что для него утешение знать, что она там.
Для меня это тоже утешение.
Мое тело дрожит от его прикосновений и так тоскует по нему. Прошло слишком много времени с тех пор, как он прикасался ко мне. Но он не вернулся ко мне после моего последнего отказа. И теперь он, кажется, не может контролировать себя, даже в комнате, полной людей. Там, где он знает, что я не отвергну его.
Интересно, не поэтому ли он это делает?