— Чего ты хочешь?
— Мне звонил Франко, — говорит он. — И я здесь, чтобы сопровождать тебя в Болгарию.
— Нет.
— Если ты не позволишь мне поехать с тобой, я поеду сам. В любом случае, я еду.
— Это не санкционировано Виктором, — говорю я ему.
— Мне все равно, — отвечает он. — Позволь мне искупить свою вину, Лешка. Ты не сможешь сделать это в одиночку. Тебе ведь это известно.
— Я глухой. Но я без труда вырву сердце из груди здорового мужчины. В этом могу тебя заверить.
— Да, — отвечает он. — Но сначала ты должен пройти мимо охранников.
— Алексей, — вмешивается Франко. — Пожалуйста. Будь разумным. Идти на дело в одиночку - значит подписать себе смертный приговор.
Впервые в жизни мне все равно.
Но я думаю о своем нерождённом сыне наверху. И мне страшно представить, что он растет без отца. Это единственная причина, по которой я киваю в знак одобрения.
— Я не хочу, чтобы Талия была в этом доме, пока меня не будет, — говорю я Франко. — Только не с Магдой. Тебе нужно будет отвезти ее в резиденцию Виктора, где за ней будут присматривать.
Когда он бросает на меня любопытный взгляд, я допиваю остатки коньяка в своем бокале.
— Я хочу видеть ее каждую минуту каждодневно. Чтобы обеспечить безопасность моего сына, конечно.
Глава 46
Талия
Печаль вернулась.
Стала душить меня. Она душит меня.
Я скучаю по нему. Я все еще чувствую его руки на своей коже. Его дыхание на своих губах. Его вкус. Это преследует меня.
Я нуждаюсь в нем. Но его больше нет рядом со мной.
— Мисс Талия?
Я моргаю, а когда поднимаю глаза, Магда нависает надо мной. Грустная улыбка на ее лице.
— Вам нужно спуститься вниз, — говорит она мне.
— Зачем?
— Алексей уехал на несколько дней, и он хотел бы, чтобы вы остались там, где, как он считает, вы будете в большей безопасности.
Ее слова кажутся ложью.
Потому что Алексею уже все равно.
Он погубил меня. Как и обещал.
У меня больше нет желания спорить. У меня есть только энергия, чтобы принимать каждый день таким, какой он есть. Каждый час. И каждую секунду.
Моя рука покоится на животе в защитном жесте, когда Магда ведет меня вниз.
Дом пуст. Одинок. Он мне кажется теперь не убежищем, а тюрьмой, которой и является.
— Почему он просто не отпустит меня? — спрашиваю я Магду. — Позволит мне вернуться в Бостон.
Она, кажется, удивлена моими словами, а потом опечалена.
— Вы женаты, — отвечает она. — У вас будет общий ребенок. Все наладится. Вы должны дать ему время.
— Не говори так. — Я останавливаюсь на лестнице. — Не лги мне, Магда. Ты не можешь продолжать пытаться обнадеживать меня, когда знаешь…
Мой голос становится слишком эмоциональным, чтобы говорить, и Магда притягивает меня к себе, чтобы обнять. Слезы текут по моим щекам, и она изо всех сил пытается утешить меня.
— Мне так жаль, что это произошло, — говорит она мне. — Я не знаю, как это исправить. — Я не реагирую. — Я пыталась. И я не могу до него достучаться. Франко пытался. Вы пытались. Он так зол. Так измотан. Он никогда не умел доверять.
— Магда, — прерывает ее голос Франко. — Мне очень жаль, но сейчас мы должны идти.
— А как насчет тебя? — спрашиваю я ее. — Разве ты не идешь?
— Нет. — Она отчаянно трясет головой. — Франко вернется, и мы будем содержать дом в порядке, как всегда. Но с Виктором вы будете в безопасности. Его семья позаботится о вас. Это самое безопасное место для вас, когда Алексея нет в стране.
Я киваю, и она в последний раз обнимает меня, прежде чем вывести на улицу.
Нас ждет колонна машин. Три разных внедорожника.
Либо для моей защиты, либо для того, чтобы я не сбежала.
Я бы солгала, если бы сказала, что эта мысль не приходила мне в голову в течение последних двух месяцев. Я хочу бежать. Я хочу забыть, что когда-либо знала его. Что чувствовала его прикосновения.
Потому что я не смогу всю жизнь терпеть эту боль.
Я просто не смогу.
Франко берет меня за руку и ведет к внедорожнику, стоящему посередине. Как только я пристегнута и в безопасности, он забирается на водительское сиденье.
Все три машины выезжают с подъездной дорожки, оставляя огни дома позади. Я не могу не оглядываться на него с предчувствием тревоги.
Мне кажется, что я никогда не вернусь уже, и я не знаю, почему это меня так пугает.
Едем в молчании. И поскольку я знаю, что дорога длинная, я устраиваюсь на сиденье и занимаюсь разбиранием потока мыслей, проносящихся в моей голове.