Арман, как всегда, сидит за обеденным столом. Набивает брюхо и пьет.
— Мистер Николаев. — Он приветствует меня, как будто мы старые друзья.
То, что он действительно видит, когда смотрит на меня, - это знаки доллара. Деньги. То, что заставляет мир вращаться. Вещь, которая позволяет его столу ломиться от яств, а подвал держать набитым секс-рабынями, готовыми для него на все.
— Добрый вечер, Арман, — приветствую я его столь же дружелюбно.
Он переводит взгляд на Николая, но я не утруждаю себя попытками познакомить их.
— Я здесь, чтобы обсудить возвращение твоей любимой рабыни, — объявляю я. — И еще, мой друг хотел бы посмотреть, какие еще товары у тебя есть в наличии.
— Конечно, конечно. — Он вытирает руки и встает из-за стола. — Я покажу вам каталог моих текущих позиций.
— Я не об оружии, — перебиваю я его. — Я имею в виду женщин.
— А? — Он удивленно моргает.
Арман не хочет расставаться с другой рабыней. Но это издержки ведения бизнеса. Я знаю, что он покажет нам ту, которую ценит меньше всего. Скорее всего, ту, которая заняла место Талии, когда я ее забрал.
И я также знаю, что ее будут держать в подвале. Подальше от его охранников.
— Теперь, когда ты упомянул об этом, — говорит он. — У меня есть кое-что, что, я думаю, тебе понравится.
Он ведет меня вниз и не просит охранника следовать за ним. И снова я чувствую на себе взгляд Николая. Что-то здесь не так.
Арман вовсе не ведет себя подозрительно. Он доверяет только себе в моем присутствии. Но даже я начинаю сомневаться в его поведении.
Когда он открывает дверь в камеру, я даже не смотрю на рабыню. Мои руки обхватывают его сзади за горло, перекрывая ему доступ воздуха.
— Заставь ее замолчать, — говорю я Николаю.
Он подходит к девушке в углу, которая так похожа на Талию, когда я впервые ее обнаружил. Я встречаю ее испуганный взгляд, когда душу Армана, и понимаю, что, возможно, я ошибаюсь. Эта девушка все еще чувствует. А Талия - нет. Возможно, это должно было стать для меня первым звоночком.
Арман бьется в моих руках, но это бесполезно. Он толстый, старый и не обучен защищаться. И гнев, растущий внутри меня, теперь управляет моим самоконтролем.
Я вынимаю нож из ножен под курткой и дважды вонзаю его ему в живот.
Он падает на пол, задыхаясь, когда я опускаюсь на колени рядом с ним. Я вонзаю кончик ножа ему в лоб, пока он не ударяется о кость.
— Скажи мне, почему ты послал ей эти фотографии, — требую я. — Она просила их у тебя?
Он смотрит на меня, и шок и замешательство на его лице искренни. Это заставляет меня замереть изнутри.
Но я знаю, что не ошибаюсь. Я не мог так ошибиться.
Талия предала меня, и я полон решимости выяснить, почему. Чтобы доказать это раз и навсегда. Я буду придерживаться этой версии, дойдя до самого ада и вернувшись обратно, пока не получу ответы на свои вопросы. Мое доказательство. Когда Арман не отвечает, я сдираю кожу с его щеки.
У него кровоточит рана на животе, и пройдет совсем немного времени, прежде чем он умрет.
— Время на исходе, — настаиваю я.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — бормочет он. — Пожалуйста…
— Пожалуйста? — Я издеваюсь над ним. — Талия когда-нибудь говорила тебе «пожалуйста», просила?
Его взгляд - красноречивый ответ. И я не знаю, почему это имеет для меня значение. Это не для того, чтобы отомстить за нее. Мне приходится напоминать себе об этом, когда я смотрю на него.
— Я не посылал ей никаких фотографий.
Я вздыхаю и достаю телефон из кармана. Есть несколько пропущенных звонков от Виктора, которые я игнорирую, когда достаю доказательства.
А потом я показываю Арману, пролистываю зернистые фотографии, внимательно наблюдая за ним.
И снова в его глазах отражаются шок и недоверие, и у меня внутри все переворачивается.
— Ты послал их ей.
— Они должно быть со времен ее обучения, — отвечает он. — До того, как я купил ее.
Это похоже на правду. И я вижу вопрос, застывший в его глазах. Но я не хочу этого видеть. Потому что это означает, что я был неправ.
Я вспарываю ему другую щеку, а затем вонзаю нож ему в горло.
— Ответь мне.
— Клянусь тебе, — говорит он. — Это был не я. Дмитрий. Тебе нужно поговорить с Дмитрием.
Я хватаю его за рубашку и швыряю на цемент, мои руки дрожат от силы моей ярости.
— Дмитрий уже мертв.
— Клянусь, — выдыхает он. — Даю тебе слово. Он и его люди занимались обучением. А потом они их продали. Это все, что я знаю.
В моем мозгу крутятся шестеренки. Но все это не имеет смысла. Дмитрий не мог прислать ей эти фотографии. Он был уже мертв. Арман видит, что я сомневаюсь в нем. И он все еще верит, что я буду милосерден. Что я дам ему шанс выжить.